Моя Европа

Сразу же после освобождения в мае 1945 года русские и чехословацкие коммунисты сошлись на том, что есть возможность установить коммунистический режим в Чехословакии без кровопролития, мирным путём. Они не только были уверены в этом, но и серьёзно нацелились осуществить это намерение. Его, Бенеша, наметили использовать на первое время. Потом, если он откажется плясать под дудку из Москвы, его просто уберут. Бенеш заметил, что чехи – люди западного склада. Их не надо погонять, как восточные народы. Пришлось преодолеть много трудностей. Проблем хватает и теперь, но коммунисты теряют почву под ногами, и сегодня, подчеркнул Бенеш, Чехословакия вне опасности. На этом месте мы с Яном непроизвольно поплевали через плечо, а Бенеш продолжал. Коммунисты, признал он, были самой организованной партией. Ему пришлось серьёзно считаться с ними, но сегодня они поняли, что не способны достигнуть своих целей без жёстких мер, а он, Бенеш, уверен, что Советское правительство не допустит крайностей. Он дал высокую оценку некоторым чехословацким коммунистам, особенно Готвальду, являвшимся тогда Премьер-министром http://en.wikipedia.org/wiki/Klement_Gottwald , Нозеку и Доланскому (Всё это чешские криптоевреи. Прим. ред.), которые, отметил Бенеш, не чуждаются чехословацкого национализма и являются патриотами своей родины.

Давая оценку международной ситуации, он подчеркнул неимоверные трудности, которые приходится переживать маленьким нациям, пока Советский Союз и Соединённые Штаты не договорятся между собой. По его мнению, Сталин пребывал в уверенности, что в течение одного года, самое большое – полутора лет, Соединённые Штаты захлестнёт внутренний кризис, который парализует их внешнюю политику. С другой стороны, США уверены, что война измотала и ослабила Советский Союз, и его больше не следует рассматривать в качестве мощной военной силы. Таким образом, обе стороны настроены агрессивно. Благодаря своему географическому положению, Чехословакия больше других пострадает в этой напряжённой обстановке.

Я спросил Бенеша, что бы он предпринял для достижения советско-американского взаимопонимания, если бы он находился на месте господина Эрнеста Бевина (прим. Британский профсоюзный лидер и государственный деятель). На этот раз логика Бенеша удивила меня. Он пустился в головоломные рассуждения, и мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он иронизировал.

- Между ситуацией после Первой Мировой войны и сегодняшним днём существует

большая разница, – пояснил Бенеш. – Демократия (В смысле англоязычный ампериализм. Прим. ред.) достигла значительного прогресса.

И затем последовал ошеломляющий удар.

- Мы настолько продвинулись по пути демократического правления, что сегодня две

силы, Соединённые Штаты и Советский Союз, принимают все решения. Малочисленные нации в расчёт не принимаются. Их мнения не спрашивают. Вчера мы подписали договор с Польшей. Но это не наш договор. Меня не устраивает его содержание. Это был Советский договор, и именно по этой причине нас заставили его подписать.

Затем дошла очередь и до американцев. У них, заметил он, имелись самые хорошие намерения, но они не понимали Европу. Их политика сводилась к тому, чтобы предложить финансовую помощь государствам, которым грозила вероятность встать на путь коммунистических преобразований, и тем самым воспрепятствовать этому. Деньги выделялись при одном условии: государство, принимавшее такую помощь, обязывалось изгнать всех министров-коммунистов из своего правительства. Это условие оказалось неприемлемым для Чехословакии, где установилось хрупкое равновесие в правящей верхушке. Если бы американцы оказались умнее, то они бы сообразили, что самым надёжным способом защиты от коммунизма было бы выдача займа правительствам таких стран, как Чехословакия, где коммунисты, хотя и имели влияние, но не составляли большинства. Благодаря полученной помощи, Чехословакия могла начать быстро развиваться, и через год или два коммунисты утратили бы свою значимость. (Замечу, что пять дней спустя господин Лоренс Стейнхардт (Laurence Steinhardt), американский посол в Праге, в разговоре со мной подтвердил своё согласие с мнением Бенеша на заём и рассказал, что попытался убедить своё правительство в правильности принятия такого решения). Русские наделали много ошибок в Чехословакии. Жестокость советских войск охладила энтузиазм чехов по отношению к своим «освободителям». В то же время, это не означало, что американская политика была хорошо продуманной.

Бенеш так и не ответил на мой вопрос о путях достижения взаимопонимания между СССР и США. Я осмелился прервать стремительный поток его мыслей новым вопросом: могла бы ситуация оказаться другой, если бы генералу Патону дали возможность освободить Прагу?