Моя Европа

Мне снова пришлось выслушать очередное выступление Бенеша по поводу политического курса. Он во многом повторялся и выразил прежнюю уверенность в будущем. Закончив, Бенеш доверительно сказал мне: «Дайте нам шанс, и мы не подкачаем. И передайте господину Идену (прим. Министр Иностранных дел Великобритании http://en.wikipedia.org/wiki/Anthony_Eden ) и сэру Орме Сардженту (Orme Sargent – заместитель министра Иностранных дел Великобритании), что мы не теряем ни минуты – за всю свою жизнь я никогда так самоотверженно не работал».

Создавалось впечатление, что Бенеш был целиком захвачен этой идеей. Действительно, работа проводилась большая, и следующим утром он отправлялся в Западную Богемию с четырехдневным визитом. Он не бывал там с 1938 года, в числе других ему предстояло посетить родной город Кожланы. Я знал, что визит пройдёт успешно. Мне также было известно, что Бенеш ничего не делал в полсилы. Удивляло, как долго он мог продолжать работать в таком темпе.

Он вышел проводить нас. Солнце блеснуло на его поседевших волосах и высветило насмешливую грустную улыбку. Я почувствовал, что видел Бенеша в последний раз.

На обратном пути в Прагу мы проезжали деревушку, и мне бросилась в глаза надпись «Наши Спасители», написанная огромными буквами на стене дома. Остаток предложения оказался стёртым. Я повернулся к Яну:

- Что это? Неужели у вас есть Армия Спасения?

- А это, - пояснил он с раздражением в голосе, - пример того, как местные жители собирались приветствовать солдат Армии Патона на их пути в Прагу. Но они не пришли, и надписи пришлось стирать. Вы их ещё много раз увидите.

В тот же вечер Ян дал ужин в мою честь. Собралось шестнадцать человек, в их числе – семья Хурбанов (прим., Хурбан – член Правительства в эмиграции), Фердинанд Пероутка (прим., выдающийся чешский журналист) с женой Коптой, известной чешской писательницей; Сэр Филипп Николс, наш Посол, вернувшийся из поездки; вдова Карела Чапека Ольга Шайнпфлугова и Марсия Девенпорт (Marcia Davenport),знаменитая американская писательница, влюблённая в Чехословакию и большая поклонница Яна. (Обычный криптоеврейский интернационал. Прим. ред.) Стол ломился от яств, а среди прочих напитков преобладала водка. Сначала чувствовалось какое-то замешательство, но постепенно гости расслабились, и вечеринка потекла своим чередом. Они настояли, чтобы я уговорил Яна сесть к роялю. Ведь от его прежней весёлости не осталось и следа, он даже перестал играть на своём любимом инструменте, а мой приезд в Прагу мог бы оказаться удобным поводом тряхнуть стариной. Мне понадобилось немало времени и достаточно много водки, чтобы подтолкнуть Яна к клавишам. Наконец, он заиграл, и музыка звучала беспрерывно более часа.

Всё ещё находившийся под влиянием грустных воспоминаний об отце, Ян сначала исполнил словацкие мелодии, которые соответствовали его настроению. Затем вместе с мадам Хурбан он пропел несколько народных чешских и словацких песен, звучавших так грустно и навевавших тоску по прошлому. Во время пения у Яна на глазах блестели слёзы.

Меня всегда поражало, как быстро у Яна менялось настроение. За несколько секунд он мог перейти от слёз к громкому смеху. То же самое имело место и в тот вечер. Словно устыдившись своей грусти, он вдруг запел какую-то кабацкую русскую песню, и все присутствующие задорно подхватили её. Врождённый драматический артистизм не покидал Яна до конца вечера. За несколько дней до этого события в Праге побывал Прокофьев, и Ян, прекрасно игравший на рояле и способный импровизировать не хуже любого композитора, отлично его спародировал (Композитор Сергей Прокофьев - русский криптоеврей: http://www.time.com/time/covers/0,16641,19451119,00.html и http://en.wikipedia.org/wiki/Prokofiev ). Он начал с оглушающего диссонанса, мощно ударяя по басам и одновременно воспроизводя птичий щебет на самых низких нотах. Вдруг он улыбнулся. «Ну, а теперь немного музыки», - произнёс Ян и проиграл несколько тактов. Затем, словно чего-то испугавшись, он приподнял левую руку, только мизинец продолжал касаться клавиш, оглянулся и прошептал: «Нет, нет! Сталин так не позволит». И, взметнув руками в воздухе, с силой обрушился на клавиатуру, завершая грохочущей какофонией финал «произведения». Это была замечательная пародия, в которой одновременно проступала политическая точка зрения его друзей.

В час ночи гости засобирались уходить, но Ян заставил их подождать. Он приготовил сюрприз: горячие сосиски с хреном и французской горчицей. Сосиски подали в двух огромных серебряных супницах с кипящей водой. Мы вооружились вилками, накалывали на них по паре сосисок и ели их с большим удовольствием. Впервые за много лет я видел Яна таким весёлым и добродушным.