Моя любимая дура

Водитель, от испуга потерявший способность самостоятельно принимать решение, покорно последовал моему совету. Боковые стекла, как и наружные зеркала, были залеплены снегом, и ему пришлось открыть форточку и очистить снег рукой. Автобус тихо выл, с трудом пятясь назад. Мощные колеса со скрипом придавливали рыхлую кашу.

– В рубашке родились, – бормотал он, выворачивая руль. – Можешь поверить: навалило за одну секунду и прямо передо мной. Белая пыль, грохот, земля дрожит. И все, что было впереди, как отрезало… Первый раз в жизни вижу, как лавина сходит…

– Лучше вернуться и подыскать безопасное место, – вслух подумал я, поглядывая наверх. – Это может быть не последняя…

Не успел я произнести эти слова, как снова раздался протяжный грохот, и автобус мелко задрожал. Водитель ударил по тормозам. Немцы дружно загалдели. Несколько мгновений, пока все вокруг гремело и дрожало, мы с водителем пребывали в состоянии оцепенения, ожидая чудовищного удара. Но судьба снова сжалилась, и не произошло ничего страшного, крыша не продавилась, даже стекла не вылетели.

Когда все затихло, водитель, не рискуя прикасаться к рулю, рычагу передач или еще к чему-либо, медленно повернул голову в мою сторону и процедил:

– Накаркал, блин…

– Открой дверь! – прикрикнул я.

Створка сдвинулась сначала вниз, потом вперед, потом в сторону. Я опустился на нижнюю ступеньку, высунулся наружу и посмотрел по сторонам. Мы действительно родились в рубашке. Только что сошла вторая лавина – чуть меньше по размеру, чем первая, но такая же коварная. Она перегородила дорогу позади нас. Автобус был заперт двумя внушительными кучами снега на стометровом отрезке шоссе. Снег сыграл с нами злую шутку и загнал в западню.

– Можешь убрать ноги с педалей, – сказал я водителю, стряхивая со своей головы комок снега. – Ехать некуда. Но мотор не глуши. Неизвестно, сколько нам тут торчать придется, а материал у тебя хрупкий.

Тут к нам спустилась гидесса.

– Что?! Что такое?! – закудахтала она и попыталась оттеснить меня и выйти из автобуса. – Почему стоим?! Мы же опоздаем на ужин!

– Некуда ехать, – мрачным голосом ответил водитель. – Дорога снегом завалена.

– Что значит завалена? – начала не на шутку заводиться гидесса. – Ищи объездные пути! Ты понимаешь, что у нас будут большие неприятности, если мы опоздаем на ужин!

– Далеко осталось до Адиша? – спросил я у водителя.

– Не очень. Километров семь.

Лично я на ужин не опаздывал, и меня не слишком беспокоил снежный плен. При большом желании я мог перебраться через лавинный язык и дойти до Адиша пешком, но совестно было доверять судьбу столь хрупкого материала испуганному водителю и суетливой гидессе.

– Не сиди! Делай что-нибудь! – нервно взвизгнула гидесса и даже ущипнула водителя, дабы вывести из оцепенения. – Возьми лопату, раскидай снег! Ну же! Давай!

Мне стало жалко парня, и я хотел объяснить гидессе, что для расчистки дороги потребуется не Коля с лопатой, а как минимум пять бульдозеров, и тут вдруг отчетливо услышал, как скрипит снег под чьими-то ногами. Гидесса замолчала, и мы все уставились в дверной проем. Пролетела секунда и… И мне показалось, что я потихоньку, но верным курсом схожу с ума. Проваливаясь по колени в рыхлый снег, к нам приближались два Деда Мороза с красными мешками за плечами.

Глава 19

ПОСЛЕДНИЙ В ОЧЕРЕДИ

Все произошло так быстро, что я не успел дать сколь-нибудь внятного объяснения относительно появления здесь двух ряженых. Дед Мороз, идущий первым, коротким движением сунул руку за пазуху, вынул пистолет и нацелил его на нас.

– По местам! Всем сидеть! По местам! – ненастоящим, кукольным голосом проговорил он и тотчас выстрелил. Со звоном разбилось наружное зеркало. Гидесса взвизгнула и, расставив руки, кинулась по лестнице в салон.

– По местам! Всем сидеть! По местам! – без умолку повторял Дед Мороз, размахивая пистолетом и глядя на нас через узкие прорези в маске. Я попятился следом за гидессой. Водитель, не отошедший еще от первого шока после схода лавин, новый шок переносил крайне плохо. Он прижался спиной к боковой двери и попытался закрыть лицо руками. Я подозревал, что он находится на грани потери сознания. Гидесса, добравшаяся на ватных ногах до салона, безвольно опустилась на свое сиденье. Пассажиры притихли, лишь только вытянули тонкие шеи и стали похожи на чупа-чупсы, выставленные на витрине магазина. Второй Дед Мороз, ростом чуть пониже первого и намного худосочнее, встал ногами на свободное место рядом с гидессой и, сжимая рукоятку пистолета двумя руками, начал размахивать оружием, целясь то в одного, то в другого, то в третьего пассажира.

Я не пытался что-либо предпринять. Размышлять о сложившейся ситуации и тем более пытаться найти из нее выход было так же нелепо, как дать человеку незнакомый ему роман, открыть на первой попавшейся странице, позволить прочитать одно предложение и сразу же засыпать его вопросами: а что он думает о главном герое? а какой персонаж его более всего раздражает? а чем вся эта хренотень закончится?