Моя мама уехала любить балет

Однажды, когда мама была в ванной, я схватила ее пуанты и спрятала их под кровать. Даже тринадцатилетняя Зоя не ожидала такой реакции, что уже говорить о двухлетней. Мама была безумна, она трясла меня за руки, била по щекам пуантами и кричала. Я в настоящем не могла смотреть на это и закрыла глаза. Будто передо мной была не реальная сцена из жизни, а кадр из какой-то душераздирающей мелодрамы. Мне было больно физически даже слушать это. Мамин крик надолго засел в моей голове. Когда всё закончилось, я поняла, что надо сделать перерыв и вернуться в реальность.

Но все эти дни слишком сильно повлияли на меня. Дыра сжирала мою душу, я впала в депрессию, и больше ничего меня не радовало. Мой синтезатор покрылся пылью, «Марсианские хроники» так и не были дочитаны, а решения домашних заданий брались из интернета. Я перестала нормально питаться, то, что готовил папа, отдавала бродячим собакам и котам. Зато в мою жизнь вернулся кофе. Мне не хотелось есть, играть, читать и жить той жизнью, что была у меня ранее. Я искала любовь, которой не было. Ибрагим был прав во всем. Но ведь она же моя мама…

Как нас воспитывают? Мама — самая надежная опора, крепость, за которой ты можешь спрятаться в трудную минуту. Наше общество требует от этих несчастных женщин, конечно, слишком многого, но та, что еще недавно улыбалась мне с экрана, а теперь яростно бьет по рукам… Чем я заслужила такое отношение? Почему она не любила ту милую малышку, которая тихонько сидела на ковре, нервно перебирала в руках платочек и не понимала, в какой мир попала? Как можно было еще недавно так нежно ее обнимать, а сейчас издеваться над ней? Эти вопросы убивали меня.

В школе и дома я старалась притворяться, но, к сожалению, все меньше контролировала ситуацию. Ника и Вика чувствовали мое состояние, пытались как-то разговорить меня, но я держала оборону. Мне начало казаться, что это только моя битва, и никто не должен знать, что происходит в моём мире. Боялась сочувствия и непонимания. Ибрагим молчал, но все знал, оттого его общество претило мне больше всего. Ведь он меня предупреждал. А кто любит, когда ему доказывают, что он был не прав. От моего состояния также страдал Вознесенский. Однажды я забыла сделать домашнее задание по физике. Я представила, какое словесное унижение меня ждет от нашей классной, когда она узнает. Накатила паника, я схватила соседа за руку и прошипела:

— Дай списать.

Вознесенский с привычным высокомерием ответил:

— Ты же прекрасно знаешь, что …

Я перебила его и зарычала, как дикий зверь:

— Дал, быстро!

Вознесенский испугался, протянул мне тетрадь и тихо сказал:

— Зоя, у тебя глаза как у сумасшедшей. Ты что, на таблетках сидишь?

Представляете, каково было мое состояние, если даже этот вопрос меня не смутил. С тех пор Вознесенский помогал мне со всеми заданиями. А мой путь саморазрушения только начался.

* * *

Насилия моя мама больше не проявляла. Но в один из вечеров она решила серьезно поговорить с папой:

— Я возвращаюсь в театр. Балерина не должна сидеть дома. Она создана для сцены. Я и так потеряла форму, мне придется долго восстанавливаться, поэтому нужно начинать как можно скорее. Вадим готовит к сентябрю постановку, посвященную Руслану и Людмиле. И хочет, чтобы я в ней участвовала.

Вадим часто звонил маме, и они долго что-то обсуждали, связанное с театром и маминой карьерой.

— Но сейчас апрель. Куда ты планируешь деть детей? Паша ходит в сад, но в список на лето мы его не подавали, а Зоя пойдёт только в сентябре. Да и малышке нужно будет время, чтобы адаптироваться. А твои репетиции наверняка будут заниматься весь день.

— Естественно, ведь это требует много сил. Летом ты будешь свободен. Можно нанять няню в конце концов.

— Весь июнь я работаю, у нас сессия. Я не готов отдавать своих детей неизвестному мне человеку. Ты можешь подождать хотя бы до июля?

В голосе папы я услышала нотки привычного ворчания. Он уже не надевал стильные рубашки, а на носу появились знакомые очки.

— Ты шутишь? Мне нужно приступать к репетициям немедленно.

В мамином голосе я слышала раздражение, а в глазах увидела нетерпение.

— Мы должны найти какой-нибудь компромисс. Ты уверяла меня, что пока Зое не исполнится три года, ты не вернёшься на работу. И вообще говорила о совсем других планах. Что хочешь преподавать в какой-нибудь школе недалеко от дома.

— А я поняла, что не могу без сцены. Это мое призвание. Разве плохо любить то, что ты делаешь? Я же не ругаю тебя за то, сколько времени ты проводишь в университете. Я понимаю, это твое призвание. Но и ты пойми меня.

Мама обиженно посмотрела на папу.

Я испытывала двойственные чувства. С одной стороны, человек нашёл свое предназначение и стремится покорить новые вершины. И это хорошо. Нам всем желаю тоже найти дело своей жизни. Но, с другой стороны, мама даже не пытается скрывать, что балет она любит больше своих детей.

— И что же нам делать? — спросил папа грустно.

— Няня. Найду отличную, обещаю. Зое она понравится, — мама говорила твердо и уверенно. Она уже все решила сама.

— Хорошо, — тихо произнес папа.