Моя Мия. На осколках первой любви (СИ)

В голове вдруг проплывают воспоминания о моём детстве. Счастливом и полном открытий. Эта комната будто его безусловная хранительница, но в жизни каждого человека наступают моменты, когда надо взрослеть и идти дальше. В нашей семье появилась девочка, которая, я уверена, когда-нибудь придёт в восторг от моей коллекции Барби и оценит её по достоинству.

— Если можно, конечно, — бормочу под нос.

— Хорошо, — соглашается папа немного грустно. — Если ты этого хочешь, то давай всё поменяем…

Глава 41. Размеренная жизнь Мии

Спустя три месяца

— Вот ты где? — Мирон заглядывает в детскую комнату Камиллы и с интересом рассматривает стену, над которой я работаю третий день.

Малышка растёт милой девочкой. Практически не капризничает и настолько классно вписалась в нашу семью, что даже не представляю уже жизнь без этой кудряшки.

Равнодушно отворачиваюсь от Громова и гордо веду плечом.

— А ты прямо обыскался? — замечаю иронично.

— Конечно, — отвечает он со смешком.

Опускаю голову, чтобы отставить баночку с краской и делаю шаг назад.

На стене, ещё недавно раздражающей меня своей пустотой, за несколько дней вырос яркий цветочный город, состоящий из милых фей и волшебных пташек.

— Красиво, — тянет Мир, вглядываясь в каждый элемент. — Особенно вот эта феечка. На тебя походит.

Отпускаю смешок.

Украдкой изучаю бледно-голубые джинсы, отлично сидящие на подтянутой заднице, и белую футболку, облепившую его руки, словно вторая кожа. Какой он у меня красивый, — проговариваю про себя и тут же закусываю губу.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — отбивает он, переводя взгляд со стены на меня.

Медленно осматривает мой джинсовый свободный комбинезон и ярко-розовый топ под ним, а затем поднимает глаза к горящему лицу.

— Что-то случилось? — приподнимает брови. — Ты будто не рада, что я приехал.

Пожимаю плечами и делаю вид, что занимаюсь чисткой кистей.

Не рада?..

Да я минутки считаю каждый раз. Каждая секунда без него в тягость.

С апреля Мирон проходит архитекторскую практику в одном крутом московском бюро. Домой возвращается только на выходные, но их для меня безумно мало.

Сгораю от тоски.

Я скучаю по нему так, что дышать не могу. Тысячу раз прокляла себя за то, что не согласилась выйти за него замуж, а этот мужлан больше и не предлагает. Словно его-то всё более чем устраивает.

Отказываясь, я представляла себе всё иначе. Усмехаюсь горько.

А как ты думала, Алиева?

Что Громов будет верным псом сидеть под твоей дверью и скулить нараспев предложение руки и сердца дважды в день?..

Я же знаю его как свои пять пальцев. Не будет он этого делать. Выслушал, принял мою точку зрения… Я ведь видела, что его собственнической, эгоистичной натуре было непросто, но он справился и больше не напоминает об этом.

К моему сожалению…

С раздражением отбрасываю тряпку.

— Эй, — хватает Мирон меня за руку и привлекает к себе.

Делаю глубокий вдох и пытаюсь отодвинуться.

— Я грязная.

— Я уже тоже, — кивает на свою перемазанную синей краской футболку, и я расслабляюсь. — Я тебя грязной люблю ещё больше, — многозначительно смотрит на то, как вздымается моя грудь.

Закидываю руки на его плечи и уставляюсь в прозрачные глаза, словно желая разобраться в том, что там, за ними творится. О чём он думает? Зачем так делает?

— Ну, что с тобой, девочка моя?

Мирон доверчиво упирается мне в щеку лбом и тяжело вздыхает, обнимает ещё крепче.

— Я так ждал этих выходных. А ты будто бы не рада.

Морщусь от хлынувших в сердце чувств и не выдерживаю…

Отклоняюсь, чтобы дотронуться до его губ своими губами и вложить в поцелуй всю безграничную тоску. Каждая ночь без него — адская боль. Душа словно наизнанку выворачивается.

Пока у Мирона не началась эпопея с Москвой, мы часто ночевали у него в студии… Дурачились, вместе готовили завтраки и ужины, бесились, целовались и занимались сумасшедшим сексом, там где придётся.

Он… показал мне, что секс — это что-то про любовь… Нежное, иногда дикое и необузданное, но всегда личное… Понятное только нам двоим.

Мирон подхватывает меня под ягодицами и помогает обвить его талию ногами.

— Куда? — возмущённо вскрикиваю, когда его рука забирается под комбинезон и поглаживает кожу через тонкие трусы.

— Я закрыл дверь, — смеётся он и усаживает меня на комод, сбивая с него крышки от красок.

Быстро скидывает лямки с плеч и сдвинув топ, сжимает заострённые соски.

— Мир… — шепчу, кусая губы. — Хочу тебя. Давай скорее.

— Сейчас всё будет, любимая.

На секунду отстраняется, извлекает из кармана джинсов презерватив, и я раздражённо закатываю глаза. Он так следит за защитой, что есть ощущение — просто не хочет детей. Сейчас или вообще от меня?..

Ужасно интересно, а спросить я не решаюсь, потому что боюсь ответа.

Возбуждение захватывает все мои мысли, поэтому нетерпеливо наблюдаю, как Мирон справляется с ширинкой и растягивает латекс по всей длине члена, а затем снова обращает внимание на меня. Облизывается как кот на сметану.