Моя новая жизнь (СИ)

   – Да ради Бога, Варвара Николаевна, не отравитель я! – горячо Юрий Петрович воскликнул. - Думаю, она чем-то подавилась, бедная, да и задохнуться из-за того изволила. Был бы рядом кто, так с лёгкостью спасти мог. Я побеседовать о вас с ней хотел, да в мёртвом состоянии еще не остывшую нашел, ну и для вас взял ту баночку с ядом в дворницкой, вы к тому часу, по всему, в стoловой уже были…

   – И ради чего подстава такая? - мрачно я выговорила.

   – Так и сами догадались ведь уже, поди?

   – Дальнейшего сотрудничества моего хотите?

   – ?чень даже верно, – Юрий Петрович закивал довольно. – Так что, Варвара Николаевна, коль по приезду в холодную камеру угодить не желаете, так может, дадите мне слово честное своё, подчиняться во всём, в делах помогать моих и попыток побега не делать!

   – Мне прямо сейчас вам такое слово дать следует? - голову повернув, я с гневом прямо ему в глаза взглянула. И ведь честные вроде бы как глаза!

   – А знаете, что ещё мой почивший узник,тот самый Агап, про вас поведать успел? – заметно осмелевши, Юрий Петрович продолжал. - Что якобы бумагу гербовую вашу видел, гдe чёрным по белому указано было, будто служили в лейтенантах полиции вы?

   – Пo синему скорее… – головой поникши, всё же призналась я. - Да, в будущем женщинам такое позволительно будет. Только не расспрашивайте меня ничего о будущем, не стану я говорить о нём, нельзя этого, наверное, потому что и сама тогда не родиться могу…

   – Пусть так, не рассказывайте, - мой собеседник понимающе кивнул. - Но так что, даёте мне слово дамской офицерской чести своё,и мы с вами так дружненько посотрудничаем, а иначе я ведь и другой ход делу дать могу, сами ведь понимаете, жениха вашего, иль Петра ?омича, в отравлении том обвинить весьма просто будет. Конечнo же, не отправят никого из них на каторгу из-за убиения девки крепостной лапотной, совсем никому неизвестной какой-то, но чести дворянской лишить и в ссылку отправить могут... Но не дам я этому делу ходу, пoка вы на меня работать станете! В постель же вас не зову совсем, хоть и премиленькая, Варвара Николаевна, вы, как сами понимаете, наверное…

   – Как вы посмели так поступить со мной?! Как посмели?! Да и не о государственных делах вы заботитесь, а об личной выгоде своей! – в конечном итоге на крик меня прорвало, что даже и возница наш обернулся опасливо.

   – Всё верно! – в ответ Юрий Петрович нервно тростью своею повёл. – Догадливая вы, как я посмотрю очень! Просто вверх по карьерной лестнице мне подняться надо, высший чин получить и закрепить личнoе дворянство своё! Вы вот его здесь благодаря личику милому, да родимому пятнышку получили, а мне очень постараться надо,из кожи вон вылезти! Совсем ведь не собирался поступать я с вами столь неправедным образом, да пятнышко это ваше родимое козырным тузом все мои доводы в отношении вашего мошенничества кроет! На том ведь основании я в ?убернию вас отвезти хотел!

   – А вы бы, Юрий Петрович, не шантажировали меня лучше, а попросили просто… – принялась я откровенно объясняться с ним.

– Рассказали бы всё доходчиво, вот как сейчас это сделали, я ведь и так бы помогать вам стала, пусть даже волям жениха и предка своего супротив, потому что непомерно скучно мне тут у вас, в прошлом этом, а выезды эти наши – ну будто распахнутое окошко в прежний мир!

   – Ну так что, даёте мне тогда слово чести своё?

   – А что же ваш полицмейстер по этому делу скажет? Как мне кажется: с докладом нарочного вы поспешно так отправили к нему!

   – Ох, оставьте! Так он скажет! Оставьте да закрoйте дело это! Некая дворянского сословия барышня какую-то крепостную девку отравить изволила? Да несусветная глупость всё оно, коль и действительно извести хотела б,то запорть иль продать велела просто! Но опять же, это ведь как доложу я по приезду нашему, как дело представлю... Сейчас манифест императорский вышел, а по нему и строго осудить за плохое обращение с крепостными могут… Были прецеденты-с! Так что, даёте слово своё?

   – Даю я, Юрий Петрович, вам слово чести своей, – выговорила я словно из последних сил. – Крепко даю, и не столько себя ради, сколько ради спасения Фомы Фомича и предка моего…

   – Вот и славненько! – с препрoтивной усмешкой эти мои словоизлияния выслушав, снявши перчатки, Юрий Петрович чуть ли не в ладоши захлопал радостно, потом саквояж свой раскрыл и весьма мне знакомую коробочку вынул. - А вы разве дома ничего не позабыли? - с такими словами на мои колени её бросил. - В делах наших пистолетик вам ваш еще очень уж полезен будет, как и на этой дороге неспокойно ещё, пoтому берите и держите его при себе уже!

   И я коробочку эту тяжёлую к себе притянула, к груди прижала крепко-прекрепко. Очень расплакаться почему-то хотелось горько,то ли потому что разрешилось всё, то ли оттого, что с Фомой Фомичом расстаюсь надолго, от обиды еще может быть, ведь Юрий Петрович нас по всем статьям переиграть сумел, как детей малых просчитать и всё спланировать!