Моя палитра. Сборник стихов

Тех отрезков пути,

Где полз вверх или падал отчаянно вниз.

Где не видел ни зги, или свет источали святые иконы,

Где сумел ты пройти

И познать рампы свет и потёмки кулис.

А потом, оглянись и свали эту ношу, что давит нещадно,

Побреди наугад,

Вслед за всполохом в мраке рождённой зари.

Твой Асгард пусть взойдёт, защищая от брани площадной.

И научит искать берега,

И над сонной Землёю парить.

Признание в любви

Ты мой мини-Париж,

Как когда-то сказал о тебе Лихоносов,

Над Кубанью паришь,

Сентябрём вновь встречая нарядную осень…

Ты мой старый Шанхай -

Весь в убогих лачугах, как в драных галошах,

Не таящий греха -

Ведь знавал на веку времена и поплоше…

Я скучал по тебе,

Покидая надолго по собственной воле,

И ругал во злобе'

В дни, когда от тоски загибался и боли.

И твои тополя

Вдруг вставали во сне, чтоб не скис я от грусти…

И листву шевеля,

Южный ветер гулял в их вершинах до хруста.

А потом, возвратясь,

Упивался по полной твоим бабьим летом.

Словно пёс-сирота

Любовался осенним багровым рассветом.

Повзрослев, понял вдруг,

Что влюблён навсегда в этот город недаром -

В улиц утренних звук,

И друзей тесный круг, что зовут Краснодаром.

И ласточек опять высок полёт

Июльский дождь так скор и тороплив,

И так порывист в звуках и движеньях,

Доходит резко до изнеможенья,

В одно мгновенье всё, что нёс, пролив.

И нарочито громкий грозный бас

Способен напугать дитя и кошку -

Грохочет гром и злится понарошку,

Слезами в бликах молний серебрясь.

Ворча беззлобно, вскоре отползёт

Облезлым псом, промокшим и несчастным.

И вновь пали'т июль на небе ясном,

И ласточек опять высок полёт.

Певец земли родной

Наивен был, воспитывал людей,

В любовь им веру жаловал и верность.

Не трогали ни призрачность идей,

Ни пошлых обещаний безразмерность.

Когда дворцы из влажного песка

Волна смывала, рушил крепкий ветер,

Он новый символ яростно искал

Средь серых дюн в закатном бледном свете.

Когда вдали надежда и любовь

Цвели, а вера тлела сигаретой,

Жизнь обнажала острый ряд зубов

И приставляла к сердцу ствол "беретты".

Но он терпел и снова в пустоту

Кричал: "Любовь, надежда, правда, вера"…

За глупость принимали простоту,

Хоть был умён и мудр он непомерно.

И он любил весь мир: бродяг, собак,

Луну и клён, вино и падших женщин.

Не в церковь шёл – в бордель или кабак -

Там больше правды, хоть и веры меньше.

Он мало жил… Но ярко проживал

Любовь, печаль, безденежье и славу…

Его мололи жизни жернова,

Страстей вулкан сплавлял в стекляшку-лаву.

И он сгорел. До срока. Пусть не сам

Закончил путь – он двигался по краю.

Куда попал он, в Ад, на небеса?

Хохочут бесы ль, ангелы ль играют

В той гулкой рани, там, за бытиём,

Где пар духмян от яблока и сена?..

Где нет его, но в слове он живёт -

Певец земли родной – Сергей Есенин.

Я придумал её, чтоб звонить

Битый час я звонил ей вчера…

Это длится, наверно, полгода.

Коротаем мы с ней вечера -

Обсуждаем кино и погоду,

Вспоминали июнь в январе,

А в июне январскую стужу.

В марте ей рисовал акварель -

Парк осенний и листик на луже…

Буду снова звонить и шептать,

Что скучаю ужасно… Вот только

Не услышать ей шёпот с листа -

Всё пишу на бумаге… А толку?

Не прочтёт никогда. Да и нет

Той её, с кем ночами заводим

Разговор о движеньи планет,

О кино, о стихах и о моде.

Я придумал её, чтоб звонить

Ей в стихах, и шептаться ночами…

Так ничтожно тонка' наша нить,

Что порвать её можно случайно.

Я опять ей звоню, вновь и вновь…

Только это напрасно, наверно -

Это просто былая любовь,

Что сменяла надежду на веру.

Луна просфорою нависла

Луна просфорою нависла -

Бессменный страж людских страстей.

Над Леной, Нилом, Роной, Вислой -

Погостов сторож и костей.

Смотрели сонмы поколений

На око жёлтое её.

Молились, стоя на коленях,

Ложились тьмой земных слоёв.

А око лунное взирало

На войны, смерти, тлен и прах.

Мечи сменялись на орала,

На пир чумной меняя страх.

И я, как мой далёкий пращур,

Вхожу в гипноза сонный транс.

На лик её, во тьме парящий,

Молюсь в сто тысяч первый раз.

Глава 2. Дошёл, дожил на той войне

Дошёл, дожил на той войне

Всё в глушь да в тишь,

Сам – нем и глух.

И птицы лишь

Ласкают слух.

Да неба синь

Плывёт в глазах -

Хоть вынь да кинь…

Течёт слеза -

Сквозь ветви вниз

Паучья нить,

Шевелит бриз

Густую сныть.

И лишь чуть-чуть

Листва дрожит…

Упасть, уснуть -

Здесь нет чужих,

Нет свиста пуль,

Бинтов и ран…

Сержант, как куль,

Шинели рвань -

Вернули в жизнь,

В войну и боль,

Где смерть кружит.

Патрон и ствол –

Друзья твои,

Убив, спасут.

Смерть – конвоир,

А совесть – суд.

Там, за леском,

И фронт уже.

А ты ползком

На рубеже.

Сержант тяжёл,

Но ты упрям.

Он ликом жёлт -

Покойник прям.

– Врёшь, не возьмёшь, -

Твердишь себе.

Сержанту врёшь,

Его судьбе -

Ему терпеть

От силы час…

– Мне больно, Петь!

Ползёшь, рыча…

Пророкотал

На фланге взрыв.

"Вон тот прогал,

За ним обрыв.

Левее спуск -

И всё, дошли".

"Сдавайся, рус!"

Орут вдали.

Шрапнели визг -

И там, где крик,

Из крови брызг

Фонтан возник.

Ещё разрыв,

Ещё один…

Слой дёрна вскрыв

Там, впереди,

Заставил вас

С землёй срастись.

Горит трава.

Земля в горсти'…

Сержант обмяк -

Шрапнель нашла…

"Ты что, земляк?"

Спина – дуршлаг.