Моя по умолчанию

– Хочу каких-то гарантий! С тобой ведь с ума сойдешь.

– В смысле – гарантий от господа бога? – смеюсь.

– Ну, знаешь ли. Схлестнулись-то мы явно не без его участия. Вот пусть теперь помогает.

– Смотрю, пока меня не было, на тебя насел отец Алексей.

– Нет. Я сам к этому пришел. Понимаешь, – не-е-ет, Астахов все же смущается, я не ошиблась! – Венчание – это же не какая-то формальная процедура, это – таинство слияния душ.

– Ох, Астахов… Какой же ты…

– Какой?

– Никаких полумер, да? Подавай тебе все и сразу?

– Так я ведь тоже… все тебе отдам.

Отдаст… Он отдаст. Да. О господи. Подхожу к нему близко-близко. Вот вроде, кажется, ванная! А сколько в ней места. Интересно, он сам понимает, как нуждается в чьей-то любви? Взрослый недолюбленный мальчик.

– Ну, раз так, тогда ладно, – спилю, голос сел вконец от переполняющих меня эмоций. – Баш на баш – вполне понятная система взаимоотношений, правда? – хочу свести все к шутке, иначе… задохнусь. 

– Я тебя люблю.

– Я тебя сильней. – Астахов усмехается. Качает головой. – Что? – не понимаю я.

– Нет.

– Нет?

– Сильней невозможно, – объясняет терпеливо и чуточку снисходительно, как неразумному ребенку. Значит, так? Все он решил? Любит сильней – и все тут? Пожимаю плечами. Потому что это явно не то, с чем хочется спорить.

– Дадина! Ты там еще жива? Мне уходить надо, – во второй раз из-за двери доносится голос Галки.

– Астахова! – огрызаемся в один голос с Жоркой. Замолкаем. Снова глядим друг на друга. И смеемся. Господи, как хорошо!

– Давай выходить?

– Иди первой. Я не в форме… –  Астахов с намеком косится на свой пах, я охаю.

– Ну, кто бы мог подумать, что ты так рад меня видеть.

– Нарываешься? – сощуривается он и все с тем же намеком обводит взглядом ванную. Это – почти угроза. Мол, смотри, женщина, сколько мест, и все подходящие. Я взвизгиваю и бегом устремляюсь к двери.

– Ну, вот! А вы говорили, он ее убивает, – закатывает глаза Егор. Открыв рот, смотрю на домашних, заполонивших нашу с Астаховым спальню. В ряд на кровати сидят – отец Алексей, Егор, Ванька… Макс о чем-то спорит в дверях с встревоженной Нютой. А Галка сидит на тумбочке.

– Кто кого убивает? – быстро взяв себя в руки, интересуюсь я. Все же в актерской профессии есть свои несомненные плюсы.

– Данаюшка Васильна, вы в порядке?! Я говорю – ломай дверь, а он ни в какую!

– Это кто тут собирается крушить мое имущество? – вслед за мной, деликатно одергивая манжеты, из ванной выходит Астахов. Как-то быстро он пришел в себя. Даже обидно! Стоит вон, сама невозмутимость. А мне, признаться, понравилось, когда он теряет контроль.

– Были желающие, – хмыкает Макс. – Так у вас все в порядке? Шоу окончено? Можно расходиться?

– Какое шоу? – Астахов приподнимает брови. – Ты что-нибудь понимаешь?

С трудом сдерживаюсь, чтобы не захохотать в голос. Качаю головой, подыгрывая любимому мужу. Синхронно и не сговариваясь, мы с Астаховым поворачиваемся к домашним, мол, ребят, а какого черта происходит, а? Те намек понимают. Все же не дураки. Очень скоро наша спальня пустеет.

– Ну, и устроил я… – Жорка чешет в затылке.

– Шоу? – смеюсь, уже не сдерживаясь. – Это ж надо – «Я тебя не отпускаю! Уйдешь только через мой труп!». Ишь, какой грозный.

– И не отпустил бы. Я не шучу. Пойми ты! Даже если захочешь – не от-пу-щу. На цепь посажу, запру в клетке…

– Врешь ты все. Никогда ты этого не сделаешь, – шепчу я, надеясь, что это все-таки правда. Георгий смотрит на меня как-то устало, что ли? Трет лицо.

– Да, наверное. Но иногда кажется, что на все пойду.

– Страшно?

– Что?

– Понимать, что ты вот так от кого-то зависим?

Астахов медлит, явно не готовый к такому крутому повороту разговора. Но когда, как не сейчас, признаваться в слабостях? Ну же, малыш, не бойся. Я никогда не использую это против тебя. Со мной не страшно, правда. Быть собой.

– Очень. Да. Но я как-то сразу понял, во что ввязался. Еще там, когда мы в коридоре столкнулись.

– Бедный… – шепчу я, спускаясь ладонями по груди, к ремню, вытаскиваю рубашку. – Любимый мой.

– Что ты делаешь? – хрипит он, накрывая своей горячей сухой ладонью мою руку.

– А на что это похоже? Только не говори, что ты собрался воздерживаться до венчания.

Астахов откидывает голову и смеется.

– Ну, если тебя не беспокоят возможные зрители...

– Они понятливые. И ни за что сюда не сунутся, – жарко шепчу ему в губы.

– Ну, тогда держись, Астахова.

Жорка подхватывает меня под попку, опрокидывает на кровать и нависает сверху.

– Держусь. За тебя.

Эпилог

Даная.

– У тебя случайно не было балетных в роду? – чешет в голове Астахов, наблюдая за нашим отплясывающим на импровизированном танцполе сыном.

– Боюсь, этого мы никогда не узнаем, – улыбаюсь я. – К тому же сие действо мало походит на балет. Скорее…

– Тверк? Гляди, как он попой лихо... – Жорка пытается повторить за сыном, и в его исполнении это выходит еще смешнее. Хохочу и утыкаюсь носом в лацкан его шикарного смокинга. Наш сын только-только научился ходить без поддержки. И танец у него выходит действительно потешным. Попа в памперсе шевелится вверх-вниз, туда-сюда. И так задорно у него получается, что хоть присоединяйся.