Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Обоюдное недоверие между Финляндией и Советской Россией было действительно ужасающим. В будущем возникала проблема – можно ли вообще изменить сложившуюся ситуацию и можно ли её направить в лучшую сторону? Нужно было добиться того, чтобы Советский Союз в тех случаях, когда речь шла о постоянно декларируемых им военных целях, мог доверять действительно демократической республике Финляндии и её правительству, такими, какими они являются по воле финского народа. В Финляндии же должно было возникнуть убеждение, что то, что Молотов говорил в своей речи 29 ноября 1939 года о намерениях Советского Союза в отношении Финляндии и независимости Финляндии, было искренним и правдивым, и что Советский Союз будет соблюдать эти принципы. Если бы к этому удалось прийти, то была бы заложена прочная основа хороших отношений Финляндии и России.

События неслись вперёд во всё возраставшем темпе, попытка остановить их больше не представлялась возможной – обычная ситуация на пороге войны, как показывала история последних десятилетий. В эти дни я пытался так или иначе выбраться из возникшего тупика. Утром 27 ноября я был у Эркко, мы говорили о возможности возобновления переговоров при посредничестве какого-нибудь нейтрального государства. Эркко полагал, что нота, переданная накануне Финляндией Советскому Союзу, могла бы вызвать дискуссию, которая, возможно, дала бы повод для переговоров.

Из моего дневника за 27.11: «Похоже, у него (Эркко) нет никаких позитивных планов, на важность которых я обратил внимание. […] Эркко вновь сказал, что он не может быть причастен к передаче России военной базы и будет вынужден подать в отставку; он столь жёстко публично отстаивал позицию против передачи базы. Я заметил, что “пассивное сопротивление” не может привести к какому-либо результату. Оно может быть полезно для нас самих, но путём “пассивного сопротивления” невозможно заставить Россию подчиниться нашим требованиям. Вначале наш разговор шёл на повышенных, даже жёстких тонах. Я прямо сказал Эркко, что сейчас вопрос стоит о самом существовании финского государства или его гибели. Позже Эркко понизил тон разговора, и мы расстались в добром согласии».

28.11: «Говорил по телефону с Таннером. Спросил, что намерено делать правительство. Таннер ответил, что сейчас как раз готовится ответная нота России. Я сказал, что вчерашний разговор с Эркко произвёл на меня удручающее впечатление. Таннер спросил, что, по моему мнению, следовало делать. Я ответил: Положение стало ещё более невыносимым. Надо было иметь в виду конструктивную цель, чтобы найти выход из сложившейся ситуации. Нашей целью должно быть возобновление переговоров, но в этом случае у нас должно быть новое или модифицированное предложение. Процедура: или посредничество нейтрального государства, или же Ирьё-Коскинен должен каким-то образом решить вопрос в Москве. Правительству надо всё это обдумать и попытаться найти выход. Если не удастся вернуться к переговорам, то надо быть готовыми к войне, но это было бы для нас далеко не лучшим решением».

Финские газеты были полны новостями о всё ужесточающихся нападках советской прессы на Финляндию, а также о митингах в Советском Союзе, направленных против Финляндии.

Из моего дневника за 29.11: «Говорил с Таннером по телефону. Сегодня правительство одобрило новую ответную ноту Молотову. Одновременно Ирьё-Коскинен получил задание попытаться выяснить, “как обстоят дела”. Таннер сказал, что этот шум со стороны русских, в принципе, необходим, если мы хотим здесь, у себя дома, добиться принятия более далекоидущих предложений, поскольку иначе их не примет общественное мнение».