Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

К тем финнам, кто и раньше связывал свои надежды со значением для малых народов мирового общественного мнения и основанной на нём идеи справедливости, относился наш старый государственный деятель, старофинн, сенатор З. Ирьё-Коскинен, бывший профессор истории. Ирьё-Коскинен, который был большим идеалистом, в течение нескольких десятилетий размышлял над судьбами и будущим малых народов. Время от времени он возвращался к этим вопросам и с озабоченностью говорил о «жутком, слепом реализме» великих держав, проявлявшемся во всё более грубой форме. В 1865 году он писал о каком-то общем устройстве, которое «охраняло бы более слабых от произвола сильных», полагая, что на основе мирового общественного мнения можно строить новый миропорядок. Он планировал, что «просвещённая публика всего мира будет контролировать и судить между народами и государствами», считая, что «это могло бы стать для слабых надёжной опорой против насилия и несправедливости». Он не считал невозможным появление какого-то международного общества, которое «применяло бы закон и право там, где ещё царит сплошное насилие». Хотя такое правовое положение вряд ли было достижимо в ближайшие годы, «кому ещё, как малым народам, нужно истово молиться о появлении подобного общества». В труде «Ведущие идеи в истории человечества», опубликованном в 1879 году, он с определённой надеждой говорил о будущем малых народов и считал, что правовое положение будет иметь тенденцию к улучшению для защиты слабых и на благо международного равноправия. В новом издании этой книги 1900 года он полагал, что ход последних событий укрепляет надежды малых народов на будущее. Так, действия, предпринятые Гаагским конгрессом в 1899 году, и выступления представителей высшей культуры в пользу Финляндии, указывали, по мнению Ирьё-Коскинена, на то, «что на пороге 20 столетия рождается новое правовое положение, хотя и оно, пожалуй, не одержит верх без борьбы».

В 1880-е и 1890-е годы Ирьё-Коскинен не раз возвращался к этим любимым рассуждениям. Казалось, что человечество утратило все высокие идеалы, следствием чего был жуткий, безжалостный реализм, который жестоко провозглашал право сильного – реализм, который князь Бисмарк привнёс в европейскую политику, – писал он в 1889 году: «Куда бы мы ни повернулись, повсюду в мире сегодня самым наглым образом проповедуют политику насилия». В 1899 году в публикациях по поводу Гаагского конгресса и Англо-бурской войны Ирьё-Коскинен вновь и вновь писал о тех же вопросах. С ещё большим сомнением он вопрошает: «Неужели все надежды на мирное развитие напрасны? […] Подлинное спасение человечества заключается в том, чтобы можно было постепенно отодвинуть цинизм, или бесстыдный эгоизм, который князь Бисмарк довёл до предела, и открыть путь к более идейным устремлениям в международных отношениях».

По бурскому вопросу Ирьё-Коскинен в 1899 году был ещё более пессимистичен. «Общественное мнение на стороне слабого, но это не влияет ни на что, разве только на то, что сотня-другая или тысяча добровольцев устремится на помощь бурам. Другие государства не считают себя вправе вмешиваться в сферу влияния Англии. У каждой из великих держав достаточно таких больных мест. Собственная безопасность малых держав предостерегает их, как говорится, не ходить в баню, пока не приспичит, и они чувствуют своё бессилие. […] Собственно говоря, существование малых государств зависит от взаимной зависти великих держав друг к другу. […] Малым странам самое время задуматься, как, действуя самостоятельно и объединёнными силами, поддерживать безопасность и независимость всех. Малым государствам надо объединяться, создавать коалицию малых».

В другой статье, также датированной 1899 годом, Ирьё-Коскинен обращает внимание на чувство, которое от природы присуще малым народам – интересы всех слабых в определённой мере общие, солидарные.

Другим финном, который до самой смерти, вплоть до января 1914 года, выступал адвокатом государственного идеализма и права на жизнь малых народов, был наш известный государственный деятель Лео Мехелин. И он верил, что достижение постоянного мира, гарантирующего жизнь малых народов, было возможно с помощью международной правовой системы, основной на общественном мнении цивилизованного мира. Он был уверен, как сказал в одном из писем незадолго до своей смерти, «что хорошее и правильное смогло глубже и шире укорениться в современной жизни, чем то плохое, множество примеров которого я привёл выше. […] Всё более громкие голоса предупреждения раздаются против злоупотреблений империализма и милитаризма. […] Идея мира, которая ранее отчасти стремилась к недостижимым идеалам, сейчас свелась к многообещающим вопросам прав народов».