Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

13 декабря сменилось правительство Швеции. Теперь в нём были представлены все политические партии. Вместо Сандлера министром иностранных дел стал посол в Норвегии Гюнтер. Поскольку мы знали о горячей и мощной моральной поддержке со стороны шведского народа по отношению к Финляндии в нашей тяжёлой борьбе, успех которой, как мы считали, отвечал интересам Швеции, у нас до формирования нового кабинета ходили обнадёживающие слухи. «Хорошие новости из Швеции. Говорят, что новое правительство формируется на основе того, чтобы оказать Финляндии помощь», – записал я в своём дневнике 12.12. Однако позиция нового правительства по финскому вопросу осталась абсолютно прежней, что, в принципе, не стало какой-то неожиданностью. К нашей войне хотели относиться нейтрально; правительство обещало нам моральную и материальную поддержку, так же, как это было сказано в решении Генеральной Ассамблеи Лиги Наций, принятом на следующий день. Удручающее впечатление произвело у нас выступление по радио премьер-министра Ханссона, в котором он подверг страстной критике «демонстративные вспышки» в поддержку Финляндии, проявлявшиеся с большей или меньшей силой, да ещё указав на возможность, что по их поводу может возникнуть «поток действий и контрдействий». В связи со сменой кабинета стало известно, что Сандлер уже 2 декабря подал прошение об отставке по причине того, что правительство страны не согласилось совместно с Финляндией принять меры по обеспечению нейтралитета Аландских островов. «То, что высказывалось в печати различных стран о моей внешнеполитической ориентации, не соответствовало истинному положению дел», – сообщил Сандлер.

В финских газетах было отмечено, что коалиционное правительство Швеции на том этапе развития событий не думало об оказании Финляндии более эффективной помощи. «В нашей стране со сменой правительства Швеции, следует прямо признать, связывали больше надежд, чем для этого был повод», – писала одна финская провинциальная газета. Выходившая на шведском языке газета «Бюллетень Або»2 удивлялась лаконичности заявления правительства. «Мы знаем, что постигшая нас беда глубоко потрясла шведский народ. Мы также верим, что она потрясла и правительство, почему мы и удивляемся его осторожности, которую оживляет лишь аналогичное желание предоставить Финляндии “материальную и гуманитарную помощь”, проявляющееся в общественном мнении Швеции. Вместе с тем, осмелимся надеяться, что заявление не следует трактовать как проявление пассивности, а лишь как объяснение того, что по определённым причинам Швеция должна временно остановиться на выжидательной позиции. Развитие событий в ближайшие месяцы, в любом случае, вынудит правительство Швеции определить свою позицию по вопросу обороны всего Севера». «Ууси Суоми» писала: «В Финляндии знают, что в составе нынешнего правительства, как и в прежнем его составе, есть министры, по мнению которых, обещанная в правительственной программе помощь должна быть оказана самым эффективным образом. С учётом этого прошедшая в Швеции смена кабинета вызывает в Финляндии наибольшее внимание».

В то же время мы смогли узнать, что новое правительство благожелательно относится к тому, чтобы послать шведских добровольцев воевать за Финляндию. В общем и целом, правительство оказало Финляндии максимум той помощи, которую оно считало возможной в условиях нейтралитета.

Из моего дневника за 14.12: «Вчера смена правительства в Швеции. Сандлер ушёл с поста министра иностранных дел. На его место – Гюнтер. […] Заявление правительства по финскому вопросу сухо и удручающе».

Выше упоминалось, что правительство Финляндии на своём первом заседании решило для окончания войны при посредничестве Швеции обратиться к Кремлю. Говорилось и о готовности Соединённых Штатов в начале войны предложить свои услуги, но Молотов отверг оба предложения, сославшись на договоры, заключённые с правительством Куусинена.

Наши усилия по возобновлению переговоров беспрерывно продолжались весь декабрь и январь.

В самом начале декабре хотели попробовать заручиться поддержкой наших мирных устремлений и со стороны Германии. Наше отношение к этой стране было неоднозначным. В Финляндии было много друзей Германии, здесь многие считали, что Германия – это именно та великая держава, которая может стать противовесом Советскому Союзу. Мы также знали, что в немецком народе остаются симпатии к Финляндии, особенно со времён нашей борьбы за независимость. Но Германия связала свои руки, её официальная политика по отношению к нам была холодной. Немецкие газеты в течение всей войны демонстрировали к нам и нашему делу прохладное отношение. Они считали, что у Финляндии нет достаточных оснований ввязываться в безнадёжную борьбу, полагая, что мы могли бы прийти к согласию с Россией, поскольку требования Москвы были весьма мягкими. Помимо этого, они напоминали, что Финляндия после 1919 года не стремилась к сохранению своих отношений с Германией, как ей следовало поступать. Свидетельством этого был и отказ Финляндии от подписания договора о ненападении с Германией.