Моя судьба под твоими ногами

– О нет, ведьма, – Крайдин был готов смеяться от переполнявшей радости, несмотря на то, что вся сила воли его уходила на то, чтобы не спешить. – Открой глаза. Смотри на меня. Это я с тобой делаю. И я не позволю тебе допустить мысль, что кто-то еще будет брать тебя.

Он вошел в нее резко. Марисса выкрутилась под ним от боли, но терпение мужчины закончилось. Он срывался в собственное удовольствие, потому входил в нее мощными, быстрыми толчками, уже на третьем вонзаясь на всю длину. Даже если бы он очень захотел, то все равно попросту не смог бы дать ей время на примирение с первой болью или привыкание к растяжению и ощущениям. Ведьма стонала – не от удовольствия, но Крайдин ловил поцелуями и эти стоны, не прерывая притом движений бедер, полностью отдавшись на волю зашкаливающему возбуждению. Кончил он довольно скоро, предыдущее напряжение сказалось, но оргазм оказался настолько сильным, что Крайдин вообще на время потерялся в пространстве.

Опомнился он, осознавая, что все еще целует ее, хотя больше ответа не чувствует. Приподнялся на локтях – и не смог расшифровать новое выражение ее взгляда. Привычная ненависть присутствовала, куда же ей деваться? Но еще и какая-то бесконечная усталость, если не тоска…

Ему очень не хотелось покидать ее тело, потому он растягивал этот момент.

– Теперь можешь проклинать, – сказал едва слышно. – Быть может, я отчасти это заслужил.

Она ответила таким же сдавленным шепотом:

– Проклинаю… Чтобы ты сдох в мучениях, Крайдин Сорк.

Он, уже отпуская неподъемно тяжелое удовольствие, усмехнулся и все-таки заставил себя отстраниться от женщины, которая до сих пор была желанной. Сел рядом, поправляя рубаху. Марисса тоже быстро села, невольно прикрыла руками грудь, а смотрела куда-то в сторону. Крайдин не выдержал, хотя вообще не собирался ничего говорить:

– Марисса… я…

И вдруг она всхлипнула, а потом и зарыдала, забыв о своей наготе и зажав руками лицо. Крайдин опешил, но руки сами сгребли ее в охапку и прижали к груди тесно, закрывая от той бури, которую сам же и создал.

– Ненавижу… – выдавливала она, не в силах успокоиться. – Как же я тебя ненавижу… Я спать не могу, есть не могу без этой мысли… Если у меня забрать эту ненависть, то больше ничего не останется, вообще ничего от меня не останется… потому что я давно уже вся превратилась в ненависть…

Крайдин зачем-то гладил ее по волосам, касался губами макушки и прижимал к себе еще теснее, будто собирался вжать в себя полностью. Ему не нравилась хрустальная искренность этой истерики, глубина ее признаний. Потому что сам он уже давно не испытывал никакой ненависти, и даже слабой неприязни не осталось. И его никто не спрашивает, о чем думает он сам. И хорошо, иначе бы он не ответил. Не говорить же, что получив столь желанное, он хочет только еще больше? Что, несмотря на ее слова, он не «сдох в мучениях», зато чувствовал себя проклятым и раздавленным задолго до ее несбывшегося проклятия? Или что ни одна другая женщина больше не дождется его страсти? Или что нервный срыв Мариссы ничуть не тяжелее его, просто он привык такие срывы никому не показывать.

Глава 31

Последний солнечный день осени оказался для Мариссы сущим кошмаром. В замок они возвращались молча, неловко отводя взгляды – Марисса бы вообще на него никогда не смотрела, а Крайдина, быть может, смущало то, что он успокаивал ее, как маленького ребенка. Молча, без привычного сарказма или излишних нежностей, но бездумно укачивал ее на руках, пока она не пришла в себя.

В спальне Марисса долго сидела перед зеркалом, рассматривая свои искусанные губы. Все перемешалось в их близости: отвращение, боль, срывающееся дыхание и его безумная страсть. А ее ведьмина гордость будто бы утонула в черных глазах, когда он замер на пике собственного удовольствия. Марисса пыталась ощутить в себе изменения, а не зацикливаться на тянущих ощущениях внизу. Никакого всплеска силы она не улавливала, да и откуда ему было взяться? Мариссе даже на секунду не удалось отвлечься и представить на месте Крайдина кого-то более близкого. Его волнение отдавалось отголосками и в ее теле, но этого явно оказалось недостаточно. Впустую, все впустую… Это несложно – принять поражение и настроиться на будущую победу, но больно, когда поражение вынудило ее переступить через себя и ровным счетом ничего не принесло, кроме вяжущего удовольствия Крайдина.

Сам он начал вести себя немного странно, хотя впору было злорадствовать. Казалось, он и сам вымотан своей безоговорочной победой и только поэтому не уничтожает Мариссу окончательно. Или все же опасается, что она, уяснив для себя невозможность и этого пути к свободе, в конце концов плюнет на все и выпрыгнет из окна. А ему потом объясняться перед братцем, зачем же он любимую супругу так быстро за линию тьмы отправил.