Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

Фильм «Иван Грозный» я посмотрел уже после Второй мировой войны – это был лучший из всех фильмов на историческую тему. Эйзенштейн отнесся к истории поэтически, а это самый лучший способ рассказать о том, что было.

Я отлично понимаю, как легко можно извратить или переиначить даже недавние события, но такая история не вызывает никаких ответных чувств, кроме скептицизма. Поэтическая же интерпретация истории позволяет наиболее эффективно воспринимать прошлое. В конце концов, в произведениях искусства можно найти гораздо больше фактов и подробностей, чем в иных книгах о нашей истории.

Глава двадцать первая

Когда я был в Нью-Йорке, один из моих друзей рассказал мне, что присутствовал на озвучивании фильмов, и, по его мнению, это полностью перевернет все представления о кинематографе.

Я и думать забыл о его словах, пока через несколько месяцев компания «Уорнер Бразерс» не выпустила свой первый звуковой фильм. Это была картина на историческую тему, и в ней играла очень симпатичная актриса, не буду называть ее имени. Она явно переигрывала, выставляя напоказ свое глубокое горе, ее большие глаза выражали страдание и были выразительнее любой шекспировской трагедии. И тут вдруг в фильме появился новый элемент – шум, который мы обычно слышим, когда подносим к уху морскую раковину. После этого прекрасная принцесса заговорила, при этом ее голос доносился, словно из-под толстого слоя песка: «Я выйду за Грегори, даже если это будет стоить мне трона». Мы были в шоке, ведь принцесса нас уже полностью очаровала, а тут такая история. Фильм продолжался, диалоги становились все смешнее и занимательнее, но не настолько, как звуковые эффекты. Когда кто-то повернул ручку двери будуара, мне показалось, что начали заводить трактор, а когда дверь закрылась, послышался грохот, как от двух столкнувшихся лоб в лоб грузовиков. На первом этапе озвучки фильмов никто не умел контролировать звук: доспехи рыцаря гремели, словно железо в сталепрокатном цеху, тихий семейный обед проходил под гул переполненного дешевого ресторана, а вода струилась в стакан со странным звуком, который поднимался до очень высокой ноты. Я вышел из кинотеатра с твердой уверенностью, что дни звукового кино сочтены.

Но буквально через месяц на студии «Метро-Голдвин-Майер» выпустили «Бродвейскую мелодию» – полнометражный музыкальный звуковой фильм с довольно слабым сюжетом. Картина стала неимоверно популярной, и тут началось. Все кинотеатры засыпали студии телеграммами с просьбой присылать им звуковые фильмы. Это означало закат немого кино. Мне было страшно жаль, ведь оно только-только начало выходить на высокий качественный уровень. Немецкий режиссер Мурнау снимал очень талантливые фильмы, его примеру последовали и многие американские режиссеры. Хорошая немая картина одинаково привлекала как интеллектуалов, так и простых любителей кино. И вот теперь все кануло в Лету.

Однако я твердо решил продолжать работу в немом кино, поскольку был уверен, что в мире есть место любому жанру и виду развлечений. Кроме того, я занимался пантомимой и без ложной скромности считал себя мастером в этом жанре. Итак, я продолжил работу над созданием нового фильма под названием «Огни большого города».

За основу сюжета я взял историю о клоуне, который потерял зрение в результате несчастного случая в цирке. У него была маленькая больная дочка, и когда клоун выписывался из больницы, врач сказал ему, что ему лучше скрыть от дочери свою слепоту, потому что она может не перенести этой трагедии. Девочка весело смеялась, когда ее отец натыкался на все углы и спотыкался о разные вещи в доме. Но этот сюжет был, мягко говоря, «скользким», поэтому в «Огнях большого города» слепой клоун превратился в девушку, продававшую цветы.