Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

За день до запуска работ меня пригласил на ужин один из актеров группы Андерсона. Это была простая и скромная вечеринка с пивом и сэндвичами. Нас было около двадцати, и мисс Пёрвиэнс тоже была в числе приглашенных. После ужина кто-то сел играть в карты, а кто-то просто болтал друг с другом. Мы заговорили о гипнозе, и я стал убеждать всех в моих гипнотических талантах. Я говорил, что в течение шестидесяти секунд загипнотизирую любого, кто был в комнате. Мой голос звучал так убедительно, что почти все поверили, но только не Эдна.

– Ну что за чепуха! Никто никогда не загипнотизирует меня! – смеялась девушка.

– Вы самый подходящий объект для гипноза. Спорю на десять долларов, что усыплю вас в течение шестидесяти секунд.

– Отлично, я готова поспорить.

– Ну, если вдруг что-то пойдет не так, я не виноват. Не бойтесь, ничего плохого не случится.

Я попытался запугать ее, надеясь, что она откажется, но Эдна проявила характер. Одна из женщин попыталась отговорить ее:

– Оставьте вы это, не делайте глупостей.

– Спор все еще в силе, – тихо сказала Эдна.

– Отлично, – ответил я. – Встаньте прямо, спиной к стене, подальше от остальных, чтобы никто и ничто не отвлекало вашего внимания.

Она подчинилась, иронично улыбаясь. Тут уже все живо заинтересовались происходящим.

– Итак, кто-нибудь, следите за временем.

– Помните, – сказала Эдна, – вы обещали усыпить меня за шестьдесят секунд.

– Через шестьдесят секунд вы лишитесь сознания, – ответил я.

– Начали! – кто-то посмотрел на часы.

Я немедленно сделал два или три драматических пасса, пристально глядя ей в глаза. Затем приблизился к ней и прошептал: «Притворитесь!», и снова стал делать пассы руками, все время повторяя:

– Ты потеряешь сознание, потеряешь сознание, сознание!!!

После этого я отошел назад, а Эдна вдруг начала падать. Я подхватил ее, кто-то громко вскрикнул.

– Быстрее! Помогите мне уложить ее на диван!

Когда Эдна «пришла в себя», она непонимающе посмотрела вокруг и сказала, что чувствует себя очень усталой. Она могла выиграть спор и доказать всем свою правоту, но пожертвовала выигрышем ради хорошей шутки. Мне это очень понравилось, и я убедился, что чувство юмора у нее все-таки есть.

В Найлсе я снял четыре комедии, но условия работы на студии были невыносимыми, и я не чувствовал в себе ни уверенности, ни удовлетворенности. Я предложил Андерсону перевести все работы в Лос-Анджелес, где было гораздо больше возможностей для съемки комедий. Он согласился с моими доводами, но была и еще одна причина: я монополизировал всю его небольшую студию, на которой работали три съемочные группы. В итоге Андерсон снял небольшую студию в районе Бойл-Хейтс, в самом центре Лос-Анджелеса.

В то же самое время в Лос-Анджелесе появились двое молодых людей, которые только начинали свой бизнес в киноиндустрии и арендовали у нас часть студии для съемок. Их звали Хэл Роуч и Гарольд Ллойд.

С каждой новой картиной популярность, а значит и стоимость комедийного кино заметно возрастали. Компания «Эссеней» начала требовать для себя исключительных условий и запрашивать с кинопрокатчиков минимум пятьдесят долларов за однодневную аренду каждой из моих комедий, состоящих из двух частей.

Однажды вечером, когда я вернулся в «Столл Отель» – новую комфортабельную гостиницу среднего уровня, где я остановился, мне позвонили из лос-анджелесской газеты «Экзаминер» и прочитали телеграмму из Нью-Йорка следующего содержания:

«Заплатим Чаплину 25 000 долларов за две недели ежедневных пятнадцатиминутных выступлений на ипподроме Нью-Йорка. Гарантируем, это не помешает его текущей работе».

Я немедленно бросился звонить Г. М. Андерсону в Сан-Франциско. Было уже поздно, и я смог дозвониться до него только в три часа утра. Я рассказал о телеграмме и попросил отпустить меня на две недели, чтобы заработать эти двадцать пять тысяч долларов. Я даже сказал, что мог бы начать работу над новой комедией прямо в поезде и закончить ее уже в Нью-Йорке, однако Андерсон был категорически против.

Окно моего номера выходило во внутренний двор-колодец, и слышимость там была потрясающая. Телефонное соединение было слабым, Андерсона было еле слышно, а мне самому приходилось громко кричать в трубку.

– Я не хочу терять двадцать пять тысяч долларов за две недели! – прокричал я в трубку несколько раз.

В номере надо мной открыли окно, и чей-то голос прокричал в ответ:

– Кончай нести свою чушь и ложись спать, кретин!

Андерсон сказал, что если я сниму для «Эссеней» еще одну комедию из двух частей, то он заплатит мне эти двадцать пять тысяч. Он согласился приехать в Лос-Анджелес на следующий день, заключить контракт и выписать мне чек. После этого я закончил разговор, выключил свет и только тогда вспомнил обидную фразу, прозвучавшую из окна сверху. Решив ответить, я высунулся из окна и прокричал:

– Да пошел ты к черту!