Моя в наказание (СИ)

— Нет, нет, Айлин. Я поеду. Только машину, если можно…

— Конечно.

Обычно этим занимается Айдар, но сейчас я корчу из себя решательницу всех проблем.

Вместе с бывшим мужем в квартиру заходит тяжесть настроения. Вместе со мной — нервозность.

Клацаю по экрану своего мобильного, заказывая нашей няне машину.

Ненужную, как оказывается.

Потому что Айдар обходит меня, тянет руку к Ирине. Я замираю и слежу, как ловко вкладывает в ее ладонь купюру. Типа незаметно. Типа «большое спасибо».

Ненавижу его деньги. Власть. Связи. Сейчас — ненавижу.

— Внизу водитель ждет, Ирина. Хорошей ночи.

— Спасибо, Айдар Муратович.

Пока слежу, как няня Сафие обувается и одевается, пожар внутри разгорается все сильнее и сильнее. У него есть одна причина и бесконечное множество поводов. Я цепляюсь за них. Потому что причина — слишком страшная. Полное неверие. В нас. Таких.

Закрываю дверь, чувствуя взгляд между лопатками. Чешется. В ответ смотреть не хочу.

Нервно сдергиваю пальто, не позволяю Айдару помочь, вешаю. С ног — лодочки не по погоде. С ушей и рук украшения. Небрежно отбрасываю его подарки на консоль. Он следит за движением. Возвращается к лицу.

Я хочу обойти, но на запястье смыкаются пальцы.

— Ты что-то сказать может хочешь?

Показательно безразлично смотрю в глаза. Это ты хочешь, чтобы я тебе что-то сказала.

— Сафие попросила, чтобы ты зашел к ней поцеловал.

— Я зайду.

— Можешь сейчас.

Дергаю руку и продолжаю свой путь. Зачем-то хочу уйти красиво. Может я бы даже дверью хлопнула, но все это так тупо, господи…

Злюсь на себя. На него. На нашу дурацкую жизнь. У меня не получается вычленить любовь в многогранности испытываемых к нему чувств. Он сделал всё, чтобы не получалось.

Уже возле спальни оборачиваюсь, встречаюсь взглядом с не пошевелившимся даже Айдаром и сузив свои ядом выплевываю:

— И тащить меня больше никуда не надо, хорошо? Я тебе не брелок. И не жена.

Трусливо сбегаю. Быстро хватаю из его комода свои, занявшие слишком много пространства, вещи. Другое белье. Пижаму шелковую. Я здесь уже так обжилась, Аллах. Стыд какой… Твое поведение слишком противоречиво, Айка. Слишком.

Ты не вывозишь.

Закрываюсь в ванной. Тешу себя призрачной надеждой на то, что под горячей водой и в долгожданном уединении успокоюсь. Но получается ненадолго. Когда сушу волосы — снова завожусь.

Что сказать ему? Айдар, вернись, пожалуйста, в гостевую? Или самой туда уйти? Или не выпендриваться и… Что там Наум сказал? Пользуйся возможностью. Будь Салмановой.

Радуйся, что на сей раз головы летят в твою честь.

Ч-ч-черт…

Я бы еще полночи в ванной просидела, но бессмысленно. Когда выхожу — вижу, что Айдар сидит на кровати. Его присутствие моментально сужает комнату.

Верхние пуговицы слегка измятой ноской рубашки расстегнуты. На кулак намотан галстук. Красивый. Зачем с ним так?

Поднимаю взгляд от него к лицу. Айдар смотрит на меня. Изучает внимательно.

— Что случилось с настроением, Айлин? — он задает вопрос спокойным голосом, который ни черта не соответствует накалу между нами. Говорит на крымскотатарском. Злит меня и тем, что умеет лучше себя контролировать, и тем, что взывает к особенной близости.

Не хочу ее.

Брыкаюсь, как племенная кобыла, в пику не отвечаю так же.

— Спать хочу. Дурацкий вечер. Не стоило соглашаться.

— Извини, что потащил.

Просьба о прощении заставляет почувствовать себя еще более мерзко. Я прекрасно понимаю, что он пытается сгладить углы. А я наоборот не могу успокоиться в стремлении их обострять.

— Ну как же не похвастаться своей зверушкой? Тем более, когда она на марафете… — Оскорбляю то ли его, то ли себя.

Скулы мужа каменеет.

— Айлин. Ты знаешь, что это неправда.

Фыркаю.

— Конечно, знаю. Ты — святой человек, которому я по гроб жизни должна быть благодарна. А я — придержать свой неблагодарный язык, чтобы…

Договорить мешает шумный выдох. Айдар опускает голову и слегка встряхивает. Потом снова смотрит на меня. На виске пульсирует венка, но голосу он возвращает абсолютное спокойствие:

— Конечно же, нет. Я не считаю тебя неблагодарной. Но твое настроение меня волнует. Ты стала нервной. Я пытаюсь понять, в чем причина.

Он разговаривает со мной настолько терпеливо и «правильно», что даже мутит. Дает полный карт-бланш на истерику. Обвинения. Да что-угодно. Уверена: залеплю пощечину — стерпит. А я не хочу скатываться, но и сдержаться дико сложно.

Ответить не успеваю, Айдар сам спрашивает о том, что волнует его в первую очередь. Вполне ожидаемый вопрос:

— Что он тебе сказал, Айка? — вызывает у меня сначала улыбку, потом даже смех.

— Думаешь, снова предложил тебя подставить? Я вышла из игры, Айдар. — Стряхиваю руки. — Можешь не бояться. В конце концов, сейчас ты — отец моей дочери. И она об этом знает. Бегать к тебе в тюрьму на свиданки я ей не желаю.