Моя в наказание (СИ)

Ужасные слова чернят мою душу и кривят лицо Айдару. Он выдерживает. Впитывает. Так же, как я в свое время впитывала его черноту. Только легче не становится. Ему, наверное, тогда тоже не легчало.

— Я не боюсь, что ты меня подставишь. Знаю, что не станешь, — это должно было бы отозваться в сердце. Помочь оттаять. Но мне только горше. Сейчас знаешь, а раньше что мешало? Нельзя было это понять, прежде чем сломал меня?

Смотрю на него. Руки подрагивают. В груди тоже вибрация. Мне это все не нравится, но успокоиться я не могу.

Он спрашивал, насколько сильно я его ненавижу. Сейчас — на максимум. Чувствую его слабость. Готова ею пользоваться.

— Просто хочу понять, что он тебе наплел.

— Сказал, что скучает по вашей дружбе. А ты ему даже руки не подашь, — качаю головой с сарказмом. Цокаю. — Как будто кому-то еще есть дело до твоих тупорылых принципов.

Выплевываю абсолютно лишнее оскорбление. Кружу взглядом по комнате. Руки требуют действия. Не хочу казаться идиоткой. Только чем себя занять — не нахожу. Остаюсь на месте. Хватаю телефон. Листаю его бессмысленно. Тебе никто не пишет, Айка. Никому ты не нужна. Что ты там ищешь-то?

Нужно всего лишь вытолкнуть из себя: «я хочу побыть наедине. Пожалуйста. Мне плохо», но я не могу. Тем более, ясно, что одну он меня не оставит. Вместо этого вскидываю взгляд и спрашиваю:

— А ты ему что сказал?

— Что если подойдет к тебе еще раз — ноги переломаю.

Айдар отвечает так ровно и без раздумий, что я не сомневаюсь, — чистую правду. Снова невпопад улыбаюсь. Потом кусаю нижнюю губу. До боли. В потолок смотрю.

Злость преображается в боль. Боль будит усталость. Тянет в трясину. Не хочу.

— Это какое-то новое правило? С преимуществами нашего нового возможного союза ты меня ознакомил, спасибо. Я впечатлена твоей щедростью. А можно сразу узнать и об ограничениях? За что ноги ты переломаешь мне?

Это слишком жестоко даже для него. Луплю нещадно. Он выдерживает. Замирает ненадолго. Даже не злится. Просто смотрит в одну точку в стороне от меня. Кажется, что и не дышит. Дает жалам проникнуть максимально глубоко. Потом снова в лицо.

— Ты в безопасности, Айлин.

— Может и расписку напишешь? Только куда я ее потом приложу?

На мою жестокую иронию Айдар не отвечает. Сердце отбивает сумасшедшую чечетку. Я даже не знаю, чего от него жду. Что хотела бы услышать. И хотела бы вообще? Всё кажется бессмысленным. Наш союз — обреченным. Какие он может дать гарантии? С чего он должен их давать?

Он всегда будет заигрываться. Я не потяну.

— Мне утром звонила Милана Миллер, — сообщаю, предварительно облив с головы до ног дерьмом. Он смотрит в ответ. Хмурится.

— Тебе не стоит с ними общаться.

— Я и не собиралась. Только она решила сообщить, что мой бывший муж активно взялся им мстить.

Тишина в ответ на мою реплику звучит очень красноречиво. Он не будет отрицать. Оправдываться. Увиливать. Всё так.

— А меня ты не хотел спросить, нужно ли мне… Это? Или планировал сказать про новую войну, когда я снова буду беременной от тебя?

И снова молчит. Конечно, не собирался.

Сдуваюсь воздушным шаром. Делаю несколько шагов к кровати.

Дергаю на себя подушку, Айдар встает.

— Айка, что ты делаешь? — Спрашивает, протягивая навстречу руку, я выставляю «стопом» свою. Снова просыпается животный страх перед его прикосновениями.

— Посплю с Сафие. Утром… Начну собираться.

— Куда?

Залегшая между мужских бровей складка ни черта не отзывается стыдом. Сначала растоптать мою жизнь, а потом волноваться. Это так…

Лучше бы я не трезвела, наверное. И вещи своими именами не называла. Ебет-то он всегда с любовью, разве этого мало?

— Ты прав, мне некуда. — Признаюсь, голос, кажется, пересох и трещит. Хотя в горле влажно. И в глазах.

Хмурюсь, прокашливаюсь. Не помогает.

— Айка, пожалуйста, не горячись.

Вслед за одной рукой Айдар выставляет вторую. Пытается меня успокоить. Но сейчас это выглядит, как будто гасит огромный пожар детской лейкой.

Мотаю головой. Хочу сбежать.

Пересекаю спальню и все же глупо хлопаю дверью. Меня ведет. Я путаюсь. Теряюсь.

Хотела к Сафие, но понимаю, что нельзя. Сейчас слезы будут, она их видеть не должна.

В гостевую… Тоже нагло.

Кто я здесь? Гостья. А вместо благодарности — недовольство и требования. Сама определяю, где жить, людей приглашаю, истерики опять же…

Возвращается ощущение необходимости сжать зубы, собраться, взвалить на плечи все, что сбросила, ослабев. И вместе с ним — отчаянье. Я не смогу… Но и с ним не могу. Таким.

Захожу в гостиную и плюхаюсь на диван.

Сворачиваюсь клубком, вжимаюсь лбом в обивку. Жмурюсь, прячусь в руках. Всё повторяется. Меня затягивает.

Вокруг — запреты, ограничения, страхи. Мое мнение — пыль. Ему всё равно, готова ли я к новой игре.

По звукам слышу, что Айдар не оставил меня в покое, хотя черт… Я бы очень этого хотела.

Сначала он стоит в дверном проеме, слушает, как тихо плачу, потом шагает к дивану.

Не надо, Аллах… Не трогай ты меня, пожалуйста…