Моя в наказание (СИ)

Я уверена была тогда и уверена сейчас: горечь чувствую не я одна. Наказывать… Не сладко.

— Меня не нужно отвозить. Меня и трогать-то не нужно…

В ответ — усмешка в пол. Я помню, что мне хотелось замахнуться и…

Жмурюсь. Сжимаю-разжимаю кулак. Снова концентрируюсь на своем отражении.

Я очень четко помню, что оставила на мужской шее пару царапин. Теперь часто думаю — он их заметил? Тоже разглядывает? Ненавидит меня еще и за них или…

Быстро наклоняюсь за полотенцем и с яростью трусь. До красноты. До стертых с кожи прикосновений, которым уже три дня, Аллах… Три дня, а я по-прежнему стираю…

Я не позволила себя подвозить. Это превратилось бы в новую каторгу. Чтобы что? Дать ему словесно поглумиться? Повыспрашивать? Нормализовать вот такое отношение? Остановиться на трассе и трахнуть ещё разочек?

Я же знаю — ему было мало. Я же знаю, захочет снова…

Спросила только, насколько он приехал в город.

Вроде бы ко всему готовилась, а в итоге оглушило сухим: без сроков.

На моем «чего ты хочешь?» мы снова встретились взглядами. Не знаю, зачем я продолжаю это делать — пускать к себе. Оживлять в памяти. Нужно вычеркнуть, а лучше выжечь, но я не в состоянии.

Он ответил: «Сафие». В глазах я прочитала то, что должна была. И тебя. Но губы остались сжатыми.

Одевшись в пижаму, выхожу из душа и прислушиваюсь к тишине квартиры.

Наша с ним Сафие спит. Я проверяю входные двери, проходя мимо детской — силой заставляю себя не свернуть. Рядом с ней я хотя бы спать могу, но дочкина кровать узковата для двоих. Боюсь, так не высыпается она.

А еще хочу, чтобы до последнего не подозревала, каким жестоким может быть наш мир. Что для нее Айдар — праздник. Для меня — палач.

Берусь за глажку, когда мобильный в очередной раз за вечер вибрирует. Вижу имя абонента и переживаю прилив раздражения вперемешку с сожалением.

Леша.

Вздыхаю и ставлю утюг вертикально. Я игнорирую его всё это время. Задвинула на заднюю полку. В душе надеялась, он поймет намек — просто не надо. Но он настойчиво пытается. Боюсь, рано или поздно приедет…

Поэтому настраиваюсь и беру телефон в руки. Отхожу к окну, прижимаю к уху, смотрю вниз…

Айдар больше не приезжал к нам без спросу. А я не знаю, как умудряюсь чувствовать тоску. С ним плохо, без него тоже.

— Алло, — обращаюсь к другому.

— Аль… — Леша пристыжено молчит. А я не чувствую ничего. Если бы это было первое предательство в моей жизни, может хотя бы поплакала, как однажды на лавке во дворе у Мити. А сейчас… Я разучилась ждать от мужчин хотя бы чего-то хорошего. — Ты неправильно поняла все… Зачем вообще приехала?

Улыбаюсь. Конечно же, это я виновата, что приехала. Что увидела. Что поняла неправильно.

— Леш, не надо оправдываться, я все понимаю. И я же давно говорила — тебе нужна хорошая девушка, а не мать-одиночка…

В трубке — тишина. Мне кажется, Леша еще немного за меня цепляется. А я за него — ни капельки. Что у нас будет после вечера в гостинице?

Ни с кем у меня уже ничего не будет. Я это чувствую.

— Дай мне шанс, Аль… Я хочу быть с тобой.

Вздыхаю. Вслух «нет» не говорю, но Леша не такой дурак, чтобы не услышать его между строк.

Молчим. Нужно пожелать ему хорошей жизни и скинуть. В идеале — бросить номер в блок. Айдар был бы доволен. Но я медлю. А потом цепенею:

— Ты меня на расстоянии держишь из-за Салманова?

Сердце подскакивает к горлу. Нужно себя не выдать, но я закашливаюсь. Оглядываюсь, как воришка. Сильнее прижимаю мобильный к уху.

— Из-за какого Салманова? — Задаю глупый вопрос. Слышу Лешкину усмешку. Пару секунд тишины. Дальше — вздох.

— Я не знал, что у тебя какие-то дела с Салмановым, Аль… Но я же и не совсем дурак. Он к нам в суд приходил. В гости к главе. Друзья старые… Я видел, как он его провожал. Узнал мужика из парка. Потом разузнал немного…

От волнения начинает тошнить. Господи… За что мне это всё, господи?

У него везде друзья. Везде связи. Ему везде рады. Он меня раздавит. Наиграется — раздавит…

— Он отец твоей дочери, Аль?

Проигнорировав вопрос парня, тараторю:

— Всего доброго тебе, Леш. Не звони мне больше, пожалуйста. — Скидываю и отворачиваюсь от окна. Окидываю гостиную взглядом. Понимаю, что паниковать поздно, но как же не запаниковать?

Я — водичка. Он — отрава. И он тоже везде просочился.

Глава 17

Айлин

Мою жизнь теперь на до и после рубит каждый оргазм. Я сгораю от сочетания порочности и правильности несколько десятков минут на пути к нему, а потом лечу в пропасть, у которой нет дна. И так до нового приезда в президентский номер лучшей гостиницы города.

Скребу ногтями по мягкой обивке спинки кровати, прогибаюсь сильнее, позволяя ненавистному мужчине, которого я отчаянно люблю, делать с моим телом то, что хочется двоим.

О мои ягодицы бьются мужские бедра. Член ходит внутри поршнем. Тело пылает. Мысли путаются. Я только чувствую.

Себя — дерьмом. А еще самой счастливой на свете.

Потому что мы с Айдаром — снова до.