Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

В предисловии к уже посмертной книге последнего Ю. Поляков написал: «Николай Дмитриев был и остаётся самым значительным открытием моего поэтического поколения… Прошло без малого 30 лет, а во мне до сих пор живёт светлая, почти счастливая оторопь от первого прочтения стихов Николая Дмитриева. Я вдруг понял, что столкнулся с одним из тех редких случаев (известных мне в основном по классике), когда слова не сбиваются в стихи усилием филологической воли, а таинственным образом превращаются в поэзию, как вода – в вино…»

Сегодня без перечисленных выше поэтов трудно представить любую честную хрестоматию конца ХХ – начала XXI века. Но «хрестоматийность» Николая Дмитриева была очевидна уже при его вхождении в литературу, не случайно многие его стихи наперебой цитировали в критических статьях, взять вот хотя бы это:

В пятидесятых рождены,Войны не знали мы, но всё жеВ какой-то мере все мы тожеВернувшиеся с той войны.

Летела пуля, знала дело,Летела тридцать лет подрядВот в этот день, вот в это тело,Вот в это солнце, в этот сад.С отцом я вместе выполз, выжил,А то в каких бы жил мирах,Когда бы батьку снайпер выждал

В чехословацких клеверах.

Характерно, что опыт родителей, участвовавших или не участвовавших в Великой Отечественной, но ставших её трагическими современниками, так или иначе тревожил многих в поколении Ю. Полякова. И это закономерно: всего десять или меньше лет отделяло дни их рождения от событий, перекроивших и потрясших весь мир. Воистину не было в отечестве нашем семьи, которую так или иначе не задело бы это античной выделки время. И в пятидесятые оно ещё не стало историей – всё было слишком горячо и болезненно.

Поэтому перекличка поэтов в желании сказать свое слово, примерить опыт старших на свою жизнь, была естественной. «Без вас будет пусто на свете…» – писал Геннадий Красников, обращаясь к фронтовикам, и пафос этого стихотворения понятен нам и теперь, когда истончилась до совсем малых величин жизнь военного поколения. Юрий Поляков нащупал в те времена другую интонацию: «Конечно, мы смотрим глазами другими на вашу большую войну…» – и тут же в свойственной ему парадоксальной манере добавил: «Конечно, мы смотрим другими глазами. Такими же, полными слёз!» И в этом тоже была не преувеличенная правда уже отчасти романтизированного послевоенного времени. В другом стихотворении ощущение уходящей в историю эпохи выражено пафосом уже иной выделки:

Порой война теряется из вида:Уже комдивы – нефронтовики.И всё ж у мира, как у инвалида,

Болит ладонь потерянной руки.

Этой сильной метафоре из первого сборника Юрия Полякова, вышедшего в 1980 году, могли бы позавидовать и старшие поэты. Молодогвардейская книжка «Время прибытия», изданная в серии «Молодые голоса», была тоненькой, всего 30 страниц, но при этом вышла она тиражом 30 000 экземпляров. Поистине фантастические цифры для любого сегодняшнего стихотворца. Но так выходили практически все книги этой серии!

Владимир Соколов своё предисловие к стихам Полякова завершил на подъёме:

«Размышляя о поэзии молодых, я думаю, сколько в ней свежести чувств, как они, хоть и не всегда, да умеют, как представляемый мною поэт, естественно сочетать живое движение природы и живое движение души: “Наши тела, порывы, помыслы и слова – всё быть должно красиво, как дерева…” Стихи Ю. Полякова отличаются остротой поэтической мысли, стремлением взглянуть на привычное по-новому; я думаю, что они вызовут интерес у широкого читателя».

И Соколов не ошибся. Будучи всего на полпоколения старше Полякова, я не раз оказывалась вместе с ним в литературных поездках и на больших поэтических вечерах, где наряду с маститыми и знаменитыми часто выступали и молодые поэты.

Так вот свидетельствую: выступления юного Юрия Полякова действительно «вызывали интерес». Сейчас, через сорок лет перечитывая его первую книгу, вижу, что в ней есть стихи, которые не только не потускнели с годами, но и укрупнились, обрели во времени какую-то новую ауру. Вот, скажем, восемь строк, озаглавленных просто – «Перед прощанием»:

Сначала я забуду звуки голоса,

Её привычку теребить кольцо,Потом глаза, походку, руки, волосы,Улыбку, всю её, в конце концов.Лишь силуэт, почти что невещественный,Останется, реальностью тесним,И с той минуты никакая женщинаНе сможет никогда сравниться с ним!