Моя жизнь

Через день после церемонии вручения наград мне позвонили Нетаньяху и Арафат. Они сообщили, что наконец достигли соглашения по проблеме Хеврона, успешно завершив переговоры, начатые в сентябре. Соглашение по Хеврону было относительно небольшой частью того, что нужно было сделать для достижения прочного мира, но это был первый случай, когда Нетаньяху и Арафат договорились о чем-то в ходе совместной работы. Если бы этого не произошло, весь мирный процесс оказался бы под угрозой. Деннис Росс работал с ними буквально круглосуточно на протяжении двух недель, а в последние дни переговоров давление на их участников оказали также король Хусейн и Уоррен Кристофер. Президент Мубарак также помог достичь соглашения, вмешавшись в переговорный процесс после того, как в конце месяца Рамадана я попросил его об этом, позвонив ему в Каир в час ночи. Так часто бывает на Ближнем Востоке: если хочешь добиться результата, нужно привлечь всех, кто может оказать в этом содействие.

За три дня до инаугурации я вручил Бобу Доулу Президентскую медаль свободы, отметив в своем выступлении, что начиная со Второй мировой войны, когда он был тяжело ранен, спасая своего раненого товарища, и в периоды всех взлетов и падений своей политической карьеры Доул неизменно «превращал трудности в преимущества, а боль — в источник энергии для служения обществу, воплощая в жизнь девиз страны, которую любил и которой продолжал беззаветно служить: Ad astra per aspera — Через тернии к звездам».

Хотя мы когда-то были противниками и имели разногласия по многим вопросам, мне нравился Доул. Он мог быть жестким и резким, но у него не было фанатизма и желания нанести личный ущерб сопернику, столь характерных для многих ультраправых республиканцев, составлявших теперь большинство в его партии в Вашингтоне.

У меня было очень приятное воспоминание о визите, который Доул нанес нам за месяц до описываемых событий. Он подарил нашему коту Соксу небольшую игрушку, сказав, что это подарок от его собаки. Мы обсудили с ним результаты выборов, ряд политических вопросов и ход переговоров по бюджету. Пресса все еще шумела по поводу финансовых нарушений во время избирательной кампании. Нарушения, однако, были допущены не только Национальным комитетом демократической партии, но и республиканским комитетом и руководителями избирательной кампании Доула. Меня критиковали за то, что я в ночь после выборов пригласил в Белый дом своих сторонников, а утром пил там кофе с членами моей администрации и людьми, сделавшими пожертвования на мою избирательную кампанию.

Я спросил Доула, как бы он, опираясь на свой многолетний опыт, ответил на вопрос о том, стали ли политики в Вашингтоне более честными за последние тридцать лет. «О, здесь не может быть никакого сравнения, — ответил он, — сегодня они гораздо честнее, чем раньше». Тогда я спросил его: «А вы согласны с тем, что избиратели придерживаются другой точки зрения?» «Несомненно, — ответил он, — но они заблуждаются».

Я был горячим сторонником законопроекта о реформе финансирования политических избирательных кампаний, предложенного сенаторами Джоном Маккейном и Рассом Фейнгольдом, но не был уверен, что принятие этого закона повысит уверенность общества в честности политиков. Пресса, в сущности, протестовала против того, чтобы деньги оказывали влияние на исход политических кампаний, хотя большая часть этих денег тратилась как раз на рекламу в средствах массовой информации, в том числе и прессе. Если только мы не примем закон, который потребует предоставлять время для политической рекламы бесплатно или по низким расценкам, против чего возражают средства массовой информации, или закон о финансировании избирательных кампаний за счет общественных средств— чего ни избиратели, ни Конгресс, конечно, не поддержат, — СМИ останутся основными получателями долларов, расходуемых на проведение избирательных кампаний, хотя именно они и призывают пригвоздить к позорному столбу политиков, собирающих деньги, чтобы платить средствам массовой информации.

В своей инаугурационной речи я постарался нарисовать яркую картину того, какой может стать Америка в XXI столетии, и сказал, что американский народ «вновь избрал президента от партии, не имеющей большинства в Конгрессе... не для того, чтобы продолжалась политика мелочных политических нападок и политически ангажированного экстремизма», а для того, чтобы обе партии вместе работали над реализацией «миссии Америки».