Моя жизнь и любовь. Книга 2

Конечно, ничто не могло спасти Плевну. Со временем турецкие коммуникации были окончательно перерезаны – Плевну взяли в блокаду. Несколько месяцев спустя Осман сдался и был благородно принят Скобелевым, которого все теперь приветствовали как героя Плевны. Осман, ехавший во главе сдавшегося в плен гарнизона, представлял собой любопытное зрелище: он был маленький и бледный, с одной рукой на перевязи от недавней раны. Когда мушир проезжал во главе своего штаба, русские во главе с самим Скобелевым снова и снова подбадривали его самым благородным образом.

Война почти стоит того, чтобы её вести, когда она приносит такие почёт и уважение победителей к побеждённым.

* * *

Хотя я многому научился на войне, но пишу о ней не для того, чтобы соперничать с профессиональными историками. Я хочу представить Скобелева, который вместе с Робертсом[7] был лучшим генералом, которого я когда-либо встречал. И контраст между ними делает их обоих еще более интересными. При этом отмечу, что ни один из них не обладал высоким интеллектом.

В англо-бурской войне Робертс ходил в церковь каждое воскресенье и соблюдал все положенные ритуалы. Он был искренним христианином и следовал примеру своей жены во всех общественных делах. Поначалу он принимал Китченера[8] за чистую монету, и даже когда в Пардеберге[9] ему пришлось осознать свое ничтожество как солдата, он так долго держал это знание при себе, что в какой-то степени поддерживал миф о Китченере-герое.

Скобелев, с другой стороны, был совершенно свободен от всякой формы снобизма. Более того, он даже несколько презирал дисциплину и пренебрегал общественными обрядами. В какой-то мере он был нигилистом, ненавидел всякую неискренность, а потому видится мне большим человеком, чем Робертс. Зато по проницательности и скорости принятия важнейших решений они были весьма схожи.

В дни бездействия, последовавшими за взятием и оставлением форта, я попросил Скобелева рассказать мне о его ранней жизни. С огромным удовольствием он признался, что в четырнадцать или пятнадцать лет он охотился за каждой хорошенькой девушкой, попадавшейся на его пути.

Однажды дядя застал будущего генерала в доме, когда тот пытался обнять молоденькую служанку. Девица как раз только-только оттолкнула мальчика, когда вышел дядя. «Ты должна гордиться тем, что тебя поцеловал молодой барин, девочка моя», – строго сказал дядя.

– С того времени у меня не было с этим трудностей, – просто сказал Скобелев. – Новость о случившемся распространилась по дому, как лесной пожар, и у меня больше не было отказов.

Ничто и никогда так ясно не раскрывало мне истинный смысл крепостного права, как этот маленький инцидент. К нему добавились прочитанные мною позже откровения князя Кропоткина[10], рассказавшего в своих «Записках революционера» о «восточных обычаях» в корпусе пажей и о бесчисленных безнравственных деяниях и дьявольских жестокостях, творившихся во времена крепостного права.

Некоторые факты говорят об очень многом. Скажем, когда солдат или слуга умирал при избиении кнутом. А браки между крепостными часто устраивались хозяином без какого-либо учета любви или личных предпочтений.

– Вы часто… общались со своей хорошенькой служанкой? – спросил я.

– Постоянно, – рассмеялся Скобелев. – И не только с той девицей. У меня были все – каждая девушка и женщина в нашем доме от тринадцати до пятидесяти лет. Но мне больше нравились бабоньки постарше, – задумчиво добавил он. – Даже не знаю, как бы выжил без этого. Покончил бы с собою. Как бы там ни было, я ослабил себя так, что теперь, около сорока лет, я практически импотент. С тех пор, как мне исполнилось двадцать пять лет, требуются какие-то чрезвычайные обстоятельства вроде пьянки, чтобы довести меня до оргазма!

– Боже милостивый! – воскликнул я. – Какая ужасная судьба! – До тех пор я понятия не имел, что сексуальные возможности человека ограничены. – Вы, должно быть, злитесь на себя и ужасно сожалеете о своих ранних увлечениях?

– Нет, – ответил Скобелев. – Нет! Я чудесно провел время своей юности. Как говорят французы, у меня осталось много приятных воспоминаний. Да, в Петербурге, будучи молодым человеком, я провел золотые часы своей жизни! Там я познакомился с настоящей страстью, когда её желания совпали с моим желаниями. И никаких условностей! Помню, моя любовь отдалась мне в гримёрке, когда в коридоре толклись наши друзья, готовые отправиться покататься на пролётках. При этом победительницей они называли её! Ах, жизнь: если ты отпустил прошлое, это не значит, что прошлое отпустило тебя.

* * *

Это признание поразило меня в самое сердце, только я решил быть мудрее и сделать так, чтобы удовольствие длилось дольше.

Две маленьких эпизода этой военной кампании произвели на меня особое впечатление.