Моя жизнь с Гертрудой Стайн

____________

Джулиану Сойеру, Нью-Йорк[107].

12 июня 1947 г.

улица Кристин, 5, Париж VI.

Я надеюсь, вы поймете мое возражение вашим постоянным обращениям к вопросу сексуальности как к ключу к пониманию творчества Гертруды. Она бы решительно отрицала это — она считала сексуальность наименее важной из всех проявлений характера — ее реальное упоминание сексуальности редко — для вас как несгибаемого защитника Стайн такое понимание не должно привести к другим ошибкам. Гертруда всегда утверждала, что не любит частного мнения.

____________

У. Дж. и Милдред Роджерс, Нью-Йорк.

2 июля 1947 г.

улица Кристин, 5, Париж VI.

Дорогие Кидди[108]!

В письменном свидетельстве Гертруды по делу Бернара Фая я нашла такую фразу: «он склонялся вправо, я склонялась к радикализму — это поможет разглядеть разницу между быть буржуа и быть радикалом»— Пикассо говорил: все творческие люди (не американцы) ведут себя также. И, пожалуйста, не забудь о данном слове — удалить все ремарки, не относящиеся к литературе — приложи к этому твой непредвзятый глаз жителя Новой Англии. Прошедшим вечером я вместе с Ольгой Пикассо и Мари Лорансен побывала на генеральной репетиции балета Стравинского Le Baiser de la feé[109] со скучной декорацией и костюмами Элик и хореографией Баланчина. Его жена[110]

— крепкая американская балерина, вы ее, наверное, знаете. Все это не то, о чем я хотела рассказать. А о том, что Пуленк подошел поговорить с Мари Лорансен, она полна энтузиазма после просмотра Les Mamelles [Tirésias][111] — и ни слова о его музыке — он тоже был взволнован представлением, словом, когда они успокоились, я сказала ему (в уголочке, где мы не могли кого-нибудь обидеть), что мы думаем о музыке — он выглядел польщенным, насколько мог себе позволить. Видите, балет все еще важное событие в Париже.

Спасибо за скорый приезд. Моя любовь вам обоим,

Элис.

____________