Молчаливый

История волшебного мира разительно отличалась от косвенно описанных в «Истории военного дела» событий. Не знаю уж, каким образом волшебникам удалось это провернуть, но они как-то изъяли большую часть упоминаний о себе из магловской истории. Часть упоминаний со временем потерялась в глубине веков, часть — превратилась в фольклор и сказки.

Учебник, который я взял с собой, описывал историю мира в период расцвета Римской империи. Оказывается, до изобретения пороха военное дело в магическом мире развивалось сходным образом с Империей. По крайней мере, без поддержки волшебством легионы не оставались, и только с падением Римской империи волшебники перестали активно участвовать в сражениях, предпочтя подковёрные битвы за власть. Роль советника, тени за троном, государственного алхимика и чародея вполне устраивала магов, любивших комфорт, но не желавших платить за него риском получить в брюхо пару локтей доброй стали. А в легионах волшебники гибли часто: даже самого искусного мага можно поразить стрелой, если он не ожидал нападения, перерезать ему глотку, застав спящим, разорвать на части прямым попаданием из катапульты, да даже банально завалить телами, что нередко и проделывали в те весёлые времена.

Интересным было и то, что История магии охватывала только, как я помнил карту, территорию современной Европы и Америки. Отдельные мелкие главы рассказывали о магическом искусстве Китая, Индии, африканских стран. А вот происходившее на громадной территории к востоку от Европы осталось за пределами книги. Чем это было вызвано — я не знал.

Наконец я почувствовал, что достаточно отдохнул, и снова взял в руки сверкающий очищенным металлом стальной брусок, в который превратился напильник. Придирчиво осмотрев его, я убедился, что зачистка была качественной, и не осталось следов насечки и ржавчины. Оставалось еще много работы.

Быстро запалив огонь с помощью заклинания, я начал раздувать пламя в горне. Мехи качали хорошо, но спустя буквально пару минут я уже был взмокшим от пота и тяжело дышал, в очередной раз мысленно прокляв раздолбая Поттера, который не уделял должного внимания тренировкам. Грубые кожаные рукавицы скрыли руки, и я щипцами отправил в пылающее горнило стальной брусок. Теперь нужно было дать ему раскалиться до нужной температуры.

Периодически поддувая воздух в горн, я следил за температурой бруска. Пахло раскалённым металлом и горящим углем, словно я снова стоял в кузнице Твердыни и смотрел, как старик Баргад гонял подмастерьев и недовольно бурчал, что уголь в этот раз привезли не такой, как надо, и что он обязательно пожалуется Владыке, благоволившему вредному старику за его мастерство и редкостную честность.

Наконец брусок засветился ярко-алым, и я быстро вытащил его клещами на наковальню. Звонкие удары молота выбивали множество искр из раскалённого железа, и я почувствовал себя почти счастливым.

Проклятье! Если выносливость у Поттера была втрое ниже, чем у вышедшего в отставку покалеченного магией и болезнями ветерана легионов, то с силой у него было совсем плохо. Даже не слишком тяжёлый молот спустя двадцать минут оттягивал руку настоящей гранитной глыбой. Несколько раз забросив брусок обратно в горн для подогрева, я с трудом сумел придать ему форму, необходимую для начала ковки, а потом молот попросту выпал из сведённой судорогой руки. Всё, на сегодня дела закончены...

— Мадам Помфри, — просипел я, с трудом подняв руку, чтобы закрыть дверь в палату. — Дайте мне зелье регенерации.

— Мистер Поттер, — целительница строго поджала губы, — я молчала, пока вы тренировались умеренно, но в этот раз вы перешли всякие границы! Что вы с собой сделали?!

— Перетренировался, — я выдавил извиняющуюся улыбку. — Немного не уследил за нагрузкой и...

— Держите, — буркнула Помфри, всунув мне в руки флакон с опалесцирующей жидкостью. Следом за ним последовал еще один флакон — обезболивающее. — Завтра с утра для начала загляните ко мне. И сбавьте нагрузку, раньше следующей недели я вам это зелье не дам: оно вызывает привыкание и неприятные последствия, когда продукты его распада накапливаются в организме.

— Спасибо, — я тут же, под укоризненным взглядом школьной целительницы осушил оба флакона и блаженно расслабился. Тело стало ватным, и резкая, раздирающая руки и грудную клетку боль ушла.

— Мистер Поттер, — убедившись, что теперь я способен на нормальную беседу, насела на меня целительница, — я понимаю, что вы пытаетесь привести себя в некую неведомую мне форму, но так издеваться над своим телом — это глупо.

— Я понимаю, что делаю, мадам Помфри, — я помахал вытащенной из сумки магловской книгой, озаглавленной «Моя система», с обложки которой хмуро смотрел усатый мужчина в черном костюме. Книгу я прихватил для отвода глаз, чтобы не объяснять, почему нахожусь в таком состоянии. — Я наткнулся на неё в библиотеке и понял, что лучше мне не найти.

(прим. авт.: такая книга действительно написана в 1925 году Мюллером).