Молчание ягнят

— Сейчас очень трудное время, Старлинг. Используйте его с толком, и оно закалит вас. Самое трудное испытание: не дать гневу и отчаянию парализовать ваши мысли. В этом суть, от этого зависит, сможете вы руководить людьми или нет. Глупость и равнодушие бьют сильнее всего. Чилтон туп как пробка. Его чертова глупость может стоить Кэтрин Мартин жизни. Но может, и нет. Ведь есть мы, мы — ее шанс, Старлинг. Кстати, какова температура жидкого азота в лабораторных условиях?

— Температура чего? А, жидкого азота… Минус двести по Цельсию, приблизительно. Кипит при температуре чуть выше этой.

— Вам приходилось замораживать что-нибудь с его помощью?

— Конечно.

— Я хочу, чтобы вы вот прямо сейчас кое-что заморозили. Заморозьте все это дело с Чилтоном. Сохраните в памяти всю информацию, что получили от Лектера, но заморозьте чувства. Я хочу, чтобы вы видели только результат, Старлинг, сосредоточились на нем. Только он имеет значение. Вы добивались информации. Вы за нее заплатили. Вы ее получили. Теперь мы сможем ее использовать. Она стала не менее — или не более — важна оттого, что Чилтон влез в это дело. Просто теперь мы от Лектера, скорее всего, больше ничего не получим. Возьмите сведения о Буффало Билле, которые получили от Лектера, сохраните эту информацию. Заморозьте все остальное: напрасные усилия, потери, Чилтона, собственный гнев. Заморозьте все это. Придет время — мы врежем Чилтону, век нас не забудет. Заморозьте все лишнее и уберите от себя подальше. Чтобы видеть только результат, Старлинг, только цель. Жизнь Кэтрин Мартин. И шкуру Буффало Билла. Не отрывайте глаз от цели. Если вы способны сделать это, вы мне нужны.

— Работать с медицинскими заключениями? Они уже подошли к кафе.

— Только если клиники начнут ставить палки в колеса и нам придется самим забрать у них документы. Вы нужны мне в Мемфисе. Надо надеяться, Лектер сообщит сенатору Мартин что-то действительно ценное. Но я хочу, чтобы вы на всякий случай были рядом: вдруг ему надоест в игрушки с ней играть, может, он захочет поговорить с вами. А пока попробуйте почувствовать Кэтрин, понять, как мог Буффало Билл заметить ее. Вы ненамного старше Кэтрин Мартин, ее друзья могут вам рассказать что-то такое, чего не скажут человеку, больше, чем вы, похожему на полицейского.

Мы продолжаем отрабатывать другие версии. Интерпол работает над установлением личности Клауса. Когда мы получим результаты, можно будет проверить, с кем он был связан в Европе и в Калифорнии, где начался его роман с Бенджамином Распаем. Я еду в Университет Миннесоты — у нас там накладка произошла, вечером буду в Вашингтоне. Пойду принесу кофе. Свистните-ка Джеффу, пусть подъезжает. Ваш самолет через сорок минут.

Красное солнце уже сползло на уровень нижней четверти телефонного столба, а тротуары окрасились в фиолетовый цвет. Рука Старлинг, поднятая в сторону Джеффа, попала в солнечный луч.

Она чувствовала себя лучше, легче. Крофорд действительно знал, что делает. Она понимала, что его вопросик по поводу азота должен был перенести ее в хорошо знакомый мир судебной медицины, дать ощущение самоудовлетворения, включить отработанные до автоматизма навыки. Интересно, неужели люди и вправду считают такой подход весьма тонким? — думала она. Любопытно, эти вещи срабатывают, даже если видишь, на что они рассчитаны. Любопытно, как человек, наделенный даром руководить людьми, зачастую оказывается недостаточно проницательным.

На противоположной стороне улицы по ступенькам лечебницы штата Мэриленд для невменяемых преступников спускался человек. В руке он нес большой термос.

Старлинг, повернувшись к Джеффу, сидевшему за рулем, произнесла одними губами: «Пять минут» — и бросилась через дорогу. Барни уже отпирал свой старый «студебекер».

— Барни.

Он обернулся к ней — лицо его ничего не выражало. Только глаза, может быть, раскрылись чуть шире обычного. Он стоял, слегка расставив ноги, и казался еще огромней в своей кожаной куртке.

— Доктор Чилтон сказал, что вам не придется ни за что отвечать?

— А что еще он мог мне сказать?

— И вы поверили?

Угол рта у него поехал вниз, но он не ответил ни да ни нет.

— Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали. Сделали прямо сейчас, не задавая никаких вопросов. Прошу по-хорошему, для начала. Что осталось в камере Лектера?

— Пара книг — «Радости поварского искусства», медицинские журналы. Все его судебные документы они забрали.

— А то, что на стенах висело, рисунки?

— Все на месте.

— Мне все это очень нужно, и я ужасно тороплюсь.

Он задумался на секунду, глядя на нее, затем сказал: «Подождите», и побежал вверх по ступенькам очень легко для человека такого огромного роста.

Крофорд уже сидел в машине и ждал ее. Барни вернулся со свернутыми в рулон рисунками, книгами и журналами, сложенными в полиэтиленовую сумку.

— Вы, поди, уверены, что я знал про того жучка в парте, точно? — спросил Барни, передавая ей сумку и рисунки.

— Подумаю об этом на досуге. Вот вам ручка напишите мне свой номер телефона прямо здесь, на сумке. Барни, как вы думаете, они смогут справиться с доктором Лектером?