Молчание истины

За несколько последних столетий Нуринэрь Молчаливая, имея славу непобедимой девы-воительницы, стала известна не только в Вайндуоле, но и во всём мире. Неоднократно она пресекала попытки наёмных убийц причинить вред представителям королевской семьи; в годы бушевавших гражданских войн, крупнейшими из которых являются Раздор Сестёр и война принцессы Атетласты, пыталась примирить враждующих, что удавалось ей ещё при жизни. А в страшнейшую Великую войну Молчаливая возглавляла войска Вайндуола и уничтожала оживших мертвецов сотнями и тысячами. Тогда наше королевство в союзе с блистательной империей людей запада, высокогорным государством дворфов Грорд Традалом и лесным королевством эльфов Вэльвейром схлестнулось с обратившейся нежитью Нортирской конфедерацией, могущественным государством к северу от нас, ныне — покрытой вечной мглой и руинами пустошью. После окончания войны по всему миру разнеслась весть о великой военачальнице королевства людей-странников, которая своими навыками и внеземным внешним видом повергала в ужас и трепет собственных союзников.

После Великой войны, окончание которой ознаменовало начало Четвёртой эпохи, и конфликта Алетласты Нуринэрь не единожды защищала своих потомков и королевской дворец от наёмных убийц. Описанные далее события начинаются аккурат перед нападением на лжепринца. Главная защитница молодых наследников не всегда могла находиться рядом. Обязательства ангела-хранителя перед правящей династией часто пересекаются с работой, которую в среде столичных чиновников называют бюрократией. Молчаливая вынужденно отбыла в Эйресле или Верный Приют — столицу церкви Вечного Света, где заседал Конклав V созыва во главе с Разелилу. Ангелы способны общаться ментально, но помимо них и членов Конклава в зале заседаний находились церковные чиновники. Именно ради них Молчаливая явилась на переговоры с главой церкви и старейшим существом нашего мира в сопровождении молодого спутника, чей прозорливый, но неосторожный ум в какой-то мере повлиял на ход истории.

Глава 1. Тень правит

Гизлор кивком поблагодарил открывших двери привратников и побрёл вслед за Нуринэрь. За столь могучей спиной с ниспадающим до щиколоток белоснежным плащом любой человек мог бы чувствовать себя некомфортно. Ножны на поясе воительницы и её бьющие в такт окованные сапоги также не сулили окружающим ничего хорошего. Ещё большую тревогу у Гизлора вызывали осторожные взгляды церковных писарей вокруг. По левую и правую руку от вошедших в окружении целых кип бумаг и письменных принадлежностей вели свои конспекты слуги Конклава. Многие из этих людей провожали гостей столицы королевства, словно в последний путь. Но Гизлор понимал, что подобные красноречивые взоры адресованы ему. Его спутница пребывала в Верном Приюте далеко не впервые за свою безмерно долгую жизнь.

Остановились у невидимой черты. Нуринэрь жестом подозвала священника и указала пальцем рядом с собой. Он, держа взор в пол, послушно встал по правую руку от девы-архангела и поправил воротник рясы. Одеяние душило его, зажимало в тиски. Гизлор ещё перед входом в Верный Приют ощутил, насколько промокла его рубаха под верхней одеждой. Пот проступил и на лбу; священник попытался нащупать платок в кармане, но вспомнил, что оставил в седельной сумке лошади.

Волна Света пронеслась по просторному помещению. Косым взглядом Гизлор оценил, как церковные писари вокруг перестали изучать их и продолжили работу.

— Прошу поднять лицо, юноша, — послышалось впереди бесполым голосом.

Молодой священник повиновался и наконец увидел тех, к кому они с Нуринэрь явились. За длинным столом на постаменте заседала линия одинаковых фигур в числе семи бесполых людей. В монашеских белых рясах свободного покроя без единого следа золота, не считая каймы вокруг капюшонов, прятались таинственные существа, которые, как помнил Гизлор слухи из семинарии, когда-то являлись живыми. Вместо сандалий они носили лёгкие тканевые сапоги. Один из них был с густой бородой, у другого из-под полы капюшона выглядывали длинные тёмные волосы, на шее третьего когда-то энергией Света выцарапали татуировку в виде сомкнутых в молитве ладоней. Все они — увенчанные аурой Света члены Конклава — казались абсолютно безэмоциональными.

Как только Гизлор почувствовал дрожь, то сразу же прекратил изучать высших сановников королевства. Его левую руку схватила могучая ладонь спутницы. Он начал молиться про себя, однако собственный шёпот прервал знакомый голос внутри головы. Молчаливая сказала:

— Они чувствуют страх, мальчик. Не показывай его. Я буду говорить с Всевидящей. Молчи, пока не позволят вступить в диалог.

Священник тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он знал, что ангелы и члены Конклава, кем бы они ни являлись, способны общаться ментально, как и он сам. Заседающие, по словам Нуринэрь, могли обсуждать насущное коллективно. Значит, сейчас между собой говорили Молчаливая и та, кого Гизлор сразу не приметил.