Молчание золотых песков

— Если я что-нибудь начинаю, то уже не отступаю. Главное для меня — собраться с духом. Ты своим обращением со мной заставляешь меня чувствовать себя полным ничтожеством. Ничтожеством, каким я была все эти годы.

— Никто, появляясь на свет, не знает, что ему в этой жизни уготовано. Люди делают то, что им больше всего нравится. И не важно, что именно: грабят ли банк, возводят ли часовни из пустых пивных банок, набивают ли чучела птиц или сочиняют пошлые анекдоты. Жизненный путь человек выбирает себе сам.

— До двенадцати лет я чувствовала себя чистой и непорочной. Тогда Бог любил меня. Это я точно знаю.

— Во всяком случае, ты только сама могла решить, поддаваться соблазну или всю свою жизнь бороться с ним.

Лайза снова надела очки.

— Много ты в этой жизни понимаешь. Ишь праведник какой выискался. Поехали быстрей в отель. Мое место на пляже.

Глава 17

После поездки поведение Лайзы Диссо круто изменилось. Она больше не пыталась объяснить, что с ней происходит. Теперь она относилась ко мне как к соседу, только что переехавшему в ее квартал. При встрече мы лишь обменивались легкими кивками и улыбались. Я видел, как к ней, прогуливающейся по пляжу, липли матросы и пассажиры с теплохода «Королева Елизавета», но, пройдя рядом несколько шагов, отходили. Здесь были молодые женщины и красивее, чем Лайза, но они мужчин к себе почему-то так не притягивали, как она. Я долго наблюдал за ней и наконец понял причину ее магнетизма. В легком наклоне головы и едва заметной улыбке, игравшей на ее губах, проглядывало высокомерие и презрение к окружающим. Всем своим видом Лайза как бы взывала к мужчинам: «Ну, вы, ублюдки, хотите познакомиться? Так подходите. Посмотрим, что у вас получится!»

Я не мог поверить, что делала она это специально, поскольку твердо знал, что единственным мужчиной, которого она хотела, был я. Нет, Лайза не ждала от меня любви — ей сейчас требовался тот, кто мог бы ею повелевать.

Она рано созрела и была настолько затюкана нравоучениями, что, когда ее соблазнили, посчитала себя воплощением зла и объектом всеобщего презрения. Поняв, что чистоту и невинность восстановить нельзя, Лайза сбежала из монастыря и все последующие годы предавалась разврату. Не любя себя, другого полюбить невозможно. Теперь, желая замолить хоть часть своих грехов, она была готова всю жизнь стоять на коленях и молиться.

Все это время, что я наблюдал за ней, меня не оставляла тревога. В субботу я переговорил по телефону с Мейером и попросил его побольше узнать о Поле Диссо. Для того чтобы Мейер разобрал его фамилию, я несколько раз повторил в трубку: «Детройт, Индиана, сахар, сахар, Оклахома».

— Диссо? — переспросил Мейер. — Пол Диссо?

— Да. И прошу тебя, будь с ним предельно осторожен. Он кусается.

— Мэри там? С ней все в порядке?

— Да. У нее все хорошо.

А что еще я мог ему сказать? О том, что Мэри мертва и кто в этом повинен, я обязательно должен был рассказать Мейеру, но несколько позже.

В ту же субботу я поехал на пристань, у которой стояли яхты. Пройдя по длинному пирсу, я разыскал «Дульсинею». Это была довольно широкая яхта, добротно построенная, но некрасивая. Благодаря стараниям Рупа Дарби и Арти она сияла чистотой.

Руп, встретив меня, сказал, что Арти отправился на шлюпке в Каренаг за покупками, и пригласил меня осмотреть мощные дизели яхты и установленную на ней электронику. Он пожаловался мне, что никак не может получить запчасть к одному из двигателей. Ее должны были прислать самолетом. Поскольку без этой детали выходить в море нельзя, Руп боялся, что опоздает на Доминику. А там его будут ждать владельцы яхты. Покинуть Гренаду он планировал до среды.

Я спросил его о Карле Брего, и он ответил, что тот повел яхту с одной богатой хозяйкой и ее гостями на Гренадины.

Загорелая и крепко сложенная женщина в голубых джинсовых шортах и белой майке подошла к борту «Дульсинеи» и, улыбаясь, помахала Рупу. Лицо ее, как у бывалого моряка, было обветрено, а голову венчала копна золотисто-рыжих волос. Руп пригласил ее на чашку кофе, и она с радостью приняла его приглашение. Эта женщина, которую звали Мики Ленер, оказалась капитаном и владелицей «Хеллз Белль», большой чартерной шхуны, стоявшей неподалеку от «Дульсинеи». С того места, где я сидел, это судно хорошо просматривалось. Подойдя к нам, Мики поздоровалась со мной, крепко, по-мужски, пожав руку. Говорила она с акцентом, типичным для жителей штата Мэн.

— Трев, у Мики самый прибыльный на островах бизнес.

— Да уж, конечно, — сказала женщина, и они оба засмеялись.

— Она так обожает море, что готова плавать целую вечность.

— Если долго находиться в плавании, то чувство радости начинает притупляться, — заметил я.

— Деньги за услуги она берет большие, — продолжал Руп, — сама подбирает команду и в рекламе не нуждается.

Мики и Руп вновь засмеялись.

— За сутки я беру пятьсот долларов США, а меньше чем на пять дней плавания не соглашаюсь. Меньше трех и больше пяти пассажиров на борт не беру. Стоимость услуг от количества пассажиров не зависит.

— Это довольно высокая цена, — заметил я.