Молния

Поскольку «кольт-коммандер» с глушителем не помещался в кармане лабораторного халата, Штефану пришлось вывернуть карман, распоров нижний шов. Держа палец на спусковом крючке, он сунул пистолет в ставший бездонным карман, открыл дверь кабинета и вышел в коридор.

Сердце бешено колотилось. Штефану предстояло осуществить самую опасную часть плана – убийство, ведь что угодно могло пойти не так, прежде чем он успеет застрелить ученых и вернуться к себе в кабинет, чтобы запустить часовой механизм.

Лора была далеко, и он, возможно, больше никогда не увидит ее.

5

В понедельник днем Лора с Крисом надели серые тренировочные костюмы. Тельма помогла расстелить на патио за домом толстые гимнастические маты, после чего Лора с Крисом сели рядом, чтобы заняться дыхательной гимнастикой.

– А когда появится Брюс Ли? – поинтересовалась Тельма.

– В два, – ответила Лора.

– Тетя Тельма, он не Брюс Ли, – возмутился Крис. – Вы его почему-то называете Брюсом Ли, но ведь Брюс Ли умер.

Генри Такагами прибыл ровно в два часа. На нем был темно-синий спортивный костюм с логотипом его школы боевых искусств: «СПОКОЙНАЯ СИЛА». Когда его представили Тельме, мистер Такагами сказал:

– Вы очень смешная леди. Мне понравился альбом с вашими комическими номерами.

Зардевшись от похвалы, Тельма ответила:

– А я могу честно признаться, что искренне жалею, что японцы не победили в прошлой войне.

– Думаю, мы победили, – рассмеялся Генри.

Развалившись в шезлонге и потягивая чай со льдом, Тельма наблюдала за тем, как Генри учит Лору с Крисом приемам самообороны.

Генри был сорокалетним мужчиной с хорошо развитым торсом и жилистыми ногами. Он обучал дзюдо, карате и кикбоксингу, а также приемам самообороны по собственной системе, основанной на различных боевых искусствах. Дважды в неделю Генри приезжал из Риверсайда и в течение трех часов занимался с Лорой и Крисом.

Он обучал ударам ногой, кулаком, выпадам, скручиваниям, броскам через бедро осторожно, но достаточно настойчиво. Занимаясь с Крисом, Генри уменьшал нагрузки и периодически устраивал перерывы, чтобы мальчик мог передохнуть и восстановить силы. А вот с Лоры к концу занятий буквально сходило семь потов.

Когда Генри уехал, Лора, отправив сына принять душ, принялась с помощью Тельмы скатывать маты.

– Он симпатичный, – заметила Тельма.

– Генри? По-моему, да.

– Может, я тоже начну заниматься дзюдо и карате.

– Неужели твои зрители до такой степени недовольны?

– Шейн, это удар ниже пояса.

– Все средства хороши, если противник свиреп и безжалостен.

На следующий день Тельма, собираясь вернуться к себе в Беверли-Хиллз, укладывала чемоданы в багажник «шевроле-камаро».

– Послушай, Шейн, а ты помнишь свою первую приемную семью, в которую тебя отправили из приюта Макилрой?

– Тиджелы, – отозвалась Лора. – Флора, Хейзел и Майк.

Тельма облокотилась на нагретое солнцем крыло автомобиля:

– А помнишь, ты рассказывала об увлечении Майка газетами типа «Нэшнл инквайрер»?

– Разве такое забудешь?! Я помню Тиджелов так, будто рассталась с ними только вчера.

– Ну вот, – продолжила Тельма, – я много думала о том, что с тобой случилось. Об этом твоем ангеле-хранителе, который никогда не стареет и исчезает, буквально растворяясь в воздухе. И тут я вспомнила о Тиджелах. По-моему, во всей этой истории есть некая ирония. Там, в приюте Макилрой, мы по вечерам ржали над чокнутым стариной Майком Тиджелом… А теперь ты сама оказалась в центре экзотических новостей.

Лора тихо рассмеялась:

– Может, пора пересмотреть свое отношение ко всем этим сказкам о пришельцах, тайно поселившихся в Кливленде?

– Я просто пытаюсь сказать, что жизнь полна чудес и сюрпризов. Некоторые сюрпризы крайне неприятные, а некоторые дни черные, как мысли среднестатистического политика. Но в то же время случаются такие моменты, когда я начинаю верить, что мы здесь не просто так, а по какой-то причине, как бы загадочно это ни звучало. И во всем этом имеется какой-то смысл. В противном случае жизнь не скрывала бы столько тайн. А была бы скучной, ясной и простой, как банальная кофеварка. – (Лора молча кивнула.) – Нет, ты только послушай! Я мучаю свой английский язык, чтобы сформулировать идиотское философское изречение, которое по большому счету сводится к фразе: «Выше нос, детка!»

– Ты вовсе не идиотка.

– Тайна… – задумчиво произнесла Тельма. – Чудо… И ты, Шейн, оказалась в самом центре загадки. Это и есть жизнь. И пусть сейчас над тобой сгущаются тучи… Что ж, все проходит, и это пройдет.

Они стояли обнявшись возле машины и молчали, больше не нуждаясь в словах. Но тут из дома выбежал Крис с карандашным рисунком для тети Тельмы, который та должна была увезти в Лос-Анджелес. Неумелое, но прелестное изображение сэра Томаса Жабы, стоявшего перед кинотеатром и смотревшего на афишу с написанной крупными буквами фамилией Тельмы.

В глазах Криса застыли слезы.

– Тетя Тельма, неужели тебе обязательно нужно уезжать? А ты не можешь остаться хотя бы еще на день?

Обняв мальчика, Тельма осторожно, будто бесценный шедевр, свернула рисунок: