Молния. История о Мэри Эннинг

Потом я спросила себя: а жива ли я? Может, я уже упала и расшиблась насмерть? Может, я уже погибла? Как понять, где я: в реальности, во сне или в загробном мире? Сказать по правде, эти мысли очень меня напугали, потому что в них не было ничего разумного или научного. И все же я несколько минут размышляла о том, как доказать себе, что жива. Наверное, потому, что мне уже приходилось сталкиваться лицом к лицу со смертью.

Вдруг затылок обдало чьим-то теплым дыханием. Я повернулась на спину и оказалась нос к носу с коровой. Животное отпрянуло от страха, забрызгав мне лицо слюной. Я утерла его рукавом и села. Корова была не одна — позади стояло несколько ее сородичей, впрочем, не таких храбрых или не столь любопытных: они жались друг к дружке, выдыхая облачка густого пара.

— Стало быть, я жива, — проговорила я вслух.

Коровы испуганно попятились, не сводя с меня глаз.

Я поднялась на ноги, и маленькое стадо кинулось прочь. Две коровы мчались, как лошади, а остальные двигались порывисто и неуклюже. Встреча со мной явно стала их главным приключением за этот день. Моим приключением была глыба, вот только повторять его совсем не хотелось.

Было ясно одно: нужен новый обвал. Но произойти он мог лишь по милости матушки-природы да погоды. Это могло случиться через несколько месяцев или даже лет. Дождусь ли я? Сумею ли убедить родных не продавать череп столь долгое время?

Нужно было все хорошенько обдумать. Поэтому я не стала поворачивать назад, а направилась в сторону Роуд-Бартона, намереваясь обогнуть ферму сквайра Стока и в обход вернуться домой, проделав путь длиной в три мили, а то и больше. Времени на то, чтобы привести мысли в порядок и освободить в голове место для новых идей, было предостаточно.

Взобравшись на Драконий холм (какое пророческое название, если вдуматься!), я заметила впереди, у резкого изгиба проселочной дороги, какое-то оживление. Несколько рабочих вбивали клинья вдоль края обрыва, за которым простирался лесистый склон, а за ними наблюдала толпа зевак. Среди рабочих я узнала Джосайю Дженкинса, который трудился на местной шахте.

Я подбежала к самому краю обрыва и посмотрела вниз. В тридцати футах от меня на земле валялась повозка, запряженная двумя лошадьми. Животные тщетно пытались подняться, но упряжь крепко придавливала их к земле. Повозка лишилась двух колес. Кучер стоял на ногах и стонал, держась за плечо. Кровь залила ему голову и одежду. Пассажиров вокруг видно не было.

Рядом со мной остановилась незнакомая старуха. Ее пожелтевшие от старости глаза так и сверкали от восторга. Она схватила меня за запястье когтистой рукой, но, кажется, совсем не обиделась, когда я вырвалась.

— Там было двое пассажиров! Погибли они, это уж как пить дать. И лошадь одна расшиблась порядочно, того и гляди помрет. Повозка крепко застряла в овраге, туда хода нет, да и оттуда выбраться трудно — земля скользкая, как спина угря. Непросто будет ее достать! Тем паче что под повозкой застрял еще один бедняга, видишь? Рухнул с сиденья, а потом повозка его сверху как пригвоздит! Право слово, так все и было! Не позавидуешь бедолагам, конечно!

Она восторженно потерла руки, наблюдая за происходящим, но я смотрела совсем в другую сторону.

Подоспели новые рабочие с веревками. Они прочно закрепили веревки на клиньях, обвязали себе вокруг пояса и начали осторожно спускаться по крутому склону спиной вперед. Медленно ослабляя натяжение, они словно скакали по косогору. До чего же хитроумный способ!

И тут меня будто громом поразило. Ведь именно так можно покорить Черную Жилу и добраться до со­кровищ!

— Ты что это, не хочешь посмотреть, как их спасать будут? — крикнула мне вслед старуха, когда я кинулась прочь.

Но меня интересовало лишь одно: вызволение моего чудовища из Черной Жилы!

«На свете нет ничего невозможного! — сказала я себе. — Ровным счетом ничего!»

20

К

ОСТИ И КАМНИ

На следующий день я разыскала Джосайю Дженкинса в городской таверне. Он увлеченно рассказывал небольшой группе посетителей, как вытащил людей из оврага, — в том числе и одного раненого, которого поднимали на старой двери.

— Зря только время на него тратили. — Джосайя сделал приличный глоток из большой пивной кружки. — И двух часов не прошло, как он помер, ибо расшибся в лепешку, что твой помидор. Да и лошадь одну пристрелить пришлось. Бедняга! Видать, и хребет поломала, и плечо. Зато вторая оказалась целехонька! Приземлилась на возницу, как на подушку.

Вдруг он заметил меня, стоящую неподалеку.

— О! Видел тебя давеча у обрыва, но ты потом убежала. Испугалась, небось?

— Кто, я? Да ни капельки! У меня к вам есть дело.

Он рассмеялся, и мне это не понравилось. Я вытянулась во весь рост. Вообще-то быть женщиной — удовольствие небольшое, но в тот миг я порадовалась, что уже не маленькая девочка и могу говорить с Джосайей на равных, как взрослый со взрослым.

— Хорошо заплачу, если сделаете все, как нужно, — сказала я со всей серьезностью, чтобы он понимал, что я с ним не шутки шучу.

Один из собутыльников склонился к нему и пояснил шепотом — таким громким, какого еще свет не слыхивал: