Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба советской молодежи)

— Что-ж делать, — тяжелое вздохнула она, наливая чай, настоянный на поджаренных корочках хлеба. — Не так думал Аля жизнь строить. Учиться бы еще ему. Он, вы знаете, музыкант талантливый. Профессора ему блестящую карьеру предсказывали… А он в порту за бочками надрывается… Эх, жизнь, жизнь…

— Ничего, мамулечка, — пыталась утешить девочка. — Вот, Бог даст, папу скоро обратно пустят. Тогда легче будет…

Старушка ласково улыбнулась дочери, но с сомнением покачала головой.

— Дал бы-то Бог!.. Да не верится что-то… Боюсь я, что, как хохлы говорят: —

«доки солнце взыйде — роса очи выист»…

«Тише едешь — дальше будешь»

Вечером, при полном напряжении своих локтей и плеч, я пробился сквозь толпу, осаждавшую вокзал, и добрался до поезда.

Путешествие в те времена было подвигом, сопряженным с рядом опасностей, начиная с постоянных крушений, кончая арестами.

Только полная безвыходность могла заставить человека доверить свою судьбу железнодорожному вагону.

В полном соответствии с темпами того времени, 200 километров мы ехали 2 суток, постоянно останавливаясь и своими силами снабжая паровоз топливом — старыми шпалами и щитами от снежных заносов, валявшимися у полотна. От станции до маленького уездного городка, где жил мой брат, пришлось пройти еще 40 км. по долине реки, по сплошному богатому украинскому селу.

Меньше, чем через год, когда я опять проезжал этими местами, перед моими глазами прошла другая картина — обугленные развалины этих богатых сел… Это были следы карательной экспедиции и артиллерии, превратившей в пустыню восставшие против власти большевиков села…

«Там, спина к спине у грота, отражаем мы врага»

Дж. Лондон

Уже видны первые домики городка. Несмотря на пройденные 4 десятка километров, я почти бегу. Радость встречи с братом вливает новые силы в утомленное тело.

Кто узнал бы в босоногом человеке, одетом в брючки и рубаху, сшитые из старых, покрытых пятнами, мешков — блестящего журналиста и человека с высшим юридическим образованием? По внешности вышедший мне навстречу человек был похож на бродягу, пропившего в кабаке остатки своего костюма… Вероятно, любой из моих читателей со страхом отшатнулся бы от такой странной фигуры… Но для меня это был мой милый брат, шуткой судьбы оставшийся в живых и заброшенный в дебри Новороссии…

После многих лет тревог, опасений и горя я почувствовал себя крепче и спокойнее. Что бы ни было впереди — вместе, плечом к плечу, легче будет вести суровую жизненную борьбу…

Неунывающие россияне

Смешно теперь вспоминать, как напрягали мы свою изобретательность, чтобы заработать кусок хлеба. Конечно, не было и речи о том, чтобы в этом забытом Богом уголке, находящемся в состоянии хаоса и разгрома, брат смог использовать свои писательско-юридические таланты, а я — студенческие познания.

Нужно было найти иные, более подходящие к моменту и рентабельные занятия, и это нам удалось в достаточно оригинальной форме.

Продумав создавшееся положение, мы решили заняться «свободной артистической деятельностью», изобразив из себя некоторое подобие бродячего цирка.

«Вооруженные» спортивными костюмами и литром спирта, мы приходили в какое-нибудь село в 2–3 десятках верст от Ананьева, заводили там смазанное спиртом знакомство с местными «вершителями судеб», получали соответствующее разрешение, рисовали яркую, сияющую всеми цветами радуги афишу и устраивали «вечер».

В программу вечера для его «политизации» вставляли речь какого-нибудь местного орателя, мечтавшего о лаврах Троцкого, и затем приступали к нашему «мировому аттракциону»: пели, декламировали, показывали незатейливые фокусы и, наконец, потрясали нехитрые мозги зрителей «грандиозным гала-спорт представлением». 94

В сумме я с братом весили под 200 кило, и соответственно этому наши силовые номера производили фурор. Было здесь и поднимание всяких доморощенных тяжестей, и «разбивание камней на грудях», и «адская мельница», и «мост смерти» и прочие эффекты, вполне достаточные для того, чтобы с избытком удовлетворить не очень изысканные требование хохлов.

Если удавалось — провоцировали на выступление какого-нибудь местного силача, который обычно срамился, не зная специальных трюков. После этого мы устраивали схватку «на первенство мира по борьбе», с соответствующими «макаронами» и «грозным ревом разъяренных противников». При хороших сборах мы угощали зрителей на десерт дополнительным блюдом — схваткой по боксу в самодельных перчатках из брезента, как рашпилем рвавших кожу при случайных ударах по лицу (ведь вы, читатель, надеюсь, не думаете, что мы всерьез массировали лица друг другу!).

После всего этого скамейки убирались, гармонист зажаривал залихватские танцы, и веселый топот украинских чоботов долгое время сотрясал зал.

Словом, нами были довольны, а так как плату за вход мы брали не только деньгами, но и, главным образом, натурой — маслом, мукой, яйцами, крупой, то обычно весь зал был переполнен.