Молодой Александр

Той осенью все дороги и пути, которые связывали Эги с остальной Македонией и с землями за ее пределами, были заполнены людьми: в город съезжались государственные деятели, музыканты, атлеты, воины, купцы и много кто еще. Филипп пригласил всех друзей из греческих городов и предложил своим сподвижникам сделать то же самое; он хотел, чтобы его считали любезным со всеми, достойным нового положения гегемона Коринфского союза. Некоторые знатные люди, а также представители различных городов-государств привезли в дар Филиппу золотые венки. Так поступили и посланники Афин – и неудивительно, что Демосфена среди них не было; торжественное объявление о каждом даре заканчивалось заявлением, что любой, кто замышляет против царя, не найдет защиты в городе-дарителе

[708]. Кое-кто считал своим долгом заверить – и это было новым жестом вежливости и признания господства Македонии во всех греческих делах, – что они совершили это путешествие лишь для того, чтобы насладиться дружелюбной придворной атмосферой и получить максимальное удовольствие от легендарной щедрости царского двора. Впереди всех ждали обильные жертвоприношения, музыкальные состязания и, конечно же, пиршества и неистощимые запасы вина. Филипп давно осознал важность таких празднеств для поддержания морального духа и саморекламы. Это событие стало еще одним свидетельством роскоши и богатства, великим торжеством перед грядущей великой войной.

Эги был прежде всего городом традиций, в котором македонская история и родословная запечатлены в многочисленных памятниках. Сотни доисторических курганов встречали гостей праздника. Издревле почитаемая земля, насыщенная останками предков могучих героев, красноречиво говорила о долголетии македонян и правящего рода Аргеадов. Сразу за одними из главных ворот находилось несколько необычных женских захоронений, вероятно возведенных незадолго до торжества в честь грозной матери Филиппа, Эвридики, – полагают, она умерла около 340 года до н. э. Ее прах захоронили в драгоценной шкатулке и поместили на элегантный мраморный трон, на спинке которого была изображена сцена из подземного мира: Аид и Персефона мчатся на колеснице, чтобы забрать мертвецов[709]

. Далее вверх по склону находились агора, святилище Евклеи и театр, недавно построенные и расположенные на той же линии, что и дворец, – все это было частью грандиозного замысла Филиппа: вступление старой столицы в новую эпоху, для чего требовалось место для собраний и осмотра окрестностей, для встреч со старыми друзьями или погружения в атмосферу праздника. В толпе собравшихся были македоняне, греки и представители других народов, многие надели соломенные шляпы, чтобы защититься от яркого октябрьского солнца, некоторые наверняка устраивали пикники в театре или рассматривали товары на выдвижных прилавках. Самые важные гости были приглашены на пир после свадьбы, но прежде им оставалось совершить последнее путешествие по городу.

Огромные размеры дворца и расположение над городом и окрестностями делали его очень заметным: он был в три раза больше Парфенона и покрыт толстым слоем ярко-белой штукатурки, которая, должно быть, блестела как стекло на полуденном солнце. Его массивное основание располагалось над театром, а балкон выходил на северную сторону, обеспечивая царским особам потрясающий вид на равнину Эматия, предгорья Пиерии, плавно изгибающиеся к востоку, и Термейский залив, мерцающий вдалеке. Гости входили с восточной стороны, которую спроектировали так, чтобы она производила сильное впечатление. Сейчас считается, что дворец был двухэтажным, с дорическими стоями по сторонам. Монументальный вход немного выступал из остального фасада и был обрамлен большими ионическими столбами-колоннами. Выше шел ряд полуколонн поменьше и чередующихся ложных окон, увенчанных треугольным фронтоном. Крыша здания была выложена терракотовой черепицей, края оканчивались антефиксами из пальметт, которые пронзали македонское небо; насыщенные красные и глубокие синие тона дополняли рельефные элементы фасада, оживляя белую лепную штукатурку. Архитектором мог быть Пифий, известный тем, что спроектировал великий мавзолей в Галикарнасе – одно из семи чудес Древнего мира[710].

Войдя во дворец, посетители следовали через вестибюли, напоминающие пещеры, и в последнем останавливались перед массивными македонскими дверями толщиной не менее фута. Открыв их, гости оказывались в квадрате света. Огромный перистиль – двор под открытым небом – был сердцем строения. В отличие от других перистилей, которые зачастую строили только для декора, этот использовали для больших собраний или размещения дополнительных гостей на царских пирах. Он был устроен аналогично дворам в аристократических домах, но здесь масштаб поистине поражал своей монументальностью. План базировался на строгих геометрических принципах – «очарование меры» чувствовалось в каждом уголке дворца.

Дворец в Эгах. Robertharding / Alamy Stock Photo