Молодой Александр

К счастью для Александра, Аттала на празднествах не было. Весной того же года они с Парменионом повели передовой отряд численностью около 10 тысяч солдат в Азию. Их задачей было обезопасить переправу через Геллеспонт, создать плацдарм для последующего вторжения и приступить к освобождению греческих городов, и таким образом они лишали персидский флот ключевых стратегических гаваней[714]. Желая вступить в войну с одобрением богов, Филипп спросил у Дельфийского оракула, удастся ли ему победить персидского царя. Он получил следующий ответ: «Бык увенчан. Все сделано. Есть и тот, кто поразит его»[715]. Это был двусмысленный ответ, какие часто дают оракулы, но Филипп предпочел истолковать пророчество в благоприятном для себя ключе. С его точки зрения, Великий Царь персов был быком для жертвоприношения, а сам он вот-вот низвергнет его.

Предполагаемой жертвой был уже не Артаксеркс IV (Арсес), а новый царь – Дарий III (Кодоман). Его предшественник погиб ранее, в 336 году до н. э.; насколько известно, убийцей был вероломный евнух по имени Багой, который также убил всех других царских детей мужского пола. В поисках правителя, которым можно легко манипулировать, на трон был возведен Арташаата – сатрап Армении и представитель дальней ветви царской семьи Ахеменидов (также известен под именем Кодоман). Прославился он храбростью: по рассказам античных историков, он в единоборстве убил чемпиона из иранского племени кадусиев. Вскоре после своего возвышения принял имя Дарий (III) и проявил достаточно мудрости, чтобы покончить с Багоем, но пока рано было говорить о том, каким царем он станет[716]. При македонском дворе судачили о перспективах грядущей войны, Филипп попросил друга-актера, Неоптолема из Скироса, прочесть стихи, относящиеся к персидской кампании. Тот встал с ложа и своим прекрасным поставленным голосом пропел следующие строки:

Ваши мысли взлетают выше воздуха;Вы мечтаете о возделывании широких полей.Дома, которые вы планируете, превосходят дома,Которые когда-либо знали люди,

Но вы ошибаетесь, далеко заглядывая вперед.Но есть здесь тот, кто поймает стрижа,Кто идет путем, окутанным мраком,

И вдруг, невиданный, настигаетИ лишает нас далеких надежд –Смерть, источник многих бед для смертных[717].

Слова были выбраны так, чтобы принизить богатства Великого Царя Персии, предполагая, что однажды удача отвернется от него. Филипп был в восторге и, видимо из-за предсказания Дельфийского оракула и новостей о первых победах экспедиционного отряда, верил в успех. Однако он и не подозревал, что неверно истолковал слова пифии. Конец был близок. Где-то в его собственных рядах находился человек, припрятавший нож. Жертвенным быком должен был стать не персидский царь, а сам Филипп.

Павсаний из Орестиды питал к царю личную неприязнь. По слухам, он был придворным фаворитом Филиппа, но затем его сменил другой юноша, по случайному совпадению тоже Павсаний. Во время кампании в Иллирии отвергнутый фаворит сделал жизнь нового царского любимца невыносимой, среди прочих оскорблений назвав его гермафродитом[718]. Обстановка накалялась. Во время крупной битвы с иллирийцами, вероятно в 345 году до н. э., второй Павсаний сражался в рядах царского пешего отряда и решил героически погибнуть. В гуще боя он встал перед Филиппом и принял на себя удары, нацеленные на царя. Его доблестная смерть была последней попыткой очистить свое имя. История эта широко обсуждалась, и Аттал, с которым был дружен погибший Павсаний, решился на возмездие[719].

Предполагают, что вся эта история произошла уже после свадьбы Филиппа и Клеопатры-Эвридики, которая способствовала повышению статуса Аттала. Он пригласил выжившего первого Павсания выпить и угостил юношу чистым вином. Когда тот больше не мог контролировать себя, Аттал передал его погонщикам мулов, самым низшим из низших, и те изнасиловали его[720]. Выздоровев, Павсаний подал прошение Филиппу, требуя справедливости. Царь оказался в неловком положении и вполне ожидаемо встал на сторону нового тестя, однако попытался смягчить гнев Павсания подарками и повышением в должности – тот был включен в отряд царских телохранителей. Тем не менее его честь нельзя было купить. Теперь Павсаний был настроен действовать не против человека, который приказал его изнасиловать, а затем уехал в Азию, а против царя и бывшего покровителя, который отверг его мольбы о справедливости. Все, что ему было нужно, это подходящий момент для удара[721].