Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

Социалистическая критика капитализма выявляет, следовательно, в гегелевской "Феноменологии" некоторые истинные и существенные определения того процесса, который Маркс назовет "предысторией человеческого развития", тогда как Фейербах, остающийся, хотя и по-другому, чем Гегель, в такой же мере в границах буржуазной точки зрения, способен только на застывшее противостояние по отношению к гегелевской диалектике. Излагая "Феноменологию", Маркс приводит некоторые существенные моменты, в которых определенные черты этой предыстории человечества правильно схвачены гегелевской мыслью. При этом Маркс подчеркивает, что мысль об отчуждении (Entfremdung) и его снятии, хотя и идеалистически искажается и превращается у Гегеля в реакционную, все же не является, как полагает Фейербах, с самого начала стопроцентно ложной, а представляет собой верное, но буржуазно ограниченное и одностороннее отражение действительности, истинные тенденции которого должны быть сохранены для будущего развития теории. "..."Феноменология" есть скрытая, еще неясная для самой себя и имеющая мистический вид критика; но поскольку она фиксирует отчуждение человека,- хотя человек выступает в ней только в виде духа,- постольку в ней заложены в скрытом виде все элементы критики, подготовленные и разработанные часто уже в форме, высоко поднимающейся над гегелевской точкой зрения. Отделы о "несчастном сознании", о "честном сознании", о борьбе "благородного и низменного сознания" и т. д. и т. д. содержат в себе - хотя еще в отчужденной форме - критические элементы целых областей, таких, как, например, религия, государство, гражданская жизнь и т. д."[671]

.

Действительно всеобъемлющая критика гегелевской диалектики у Маркса перерастает, таким образом, в критику односторонней и ограниченной оценки Фейербахом Гегеля и вместе с тем в критику метафизического материализма Фейербаха, в критику отбрасывания им диалектики. Более подробное рассмотрение этой критики выходит за рамки нашей работы. Для нас важен только тот факт, что фейербаховская форма критики идеализма Гегеля привела в идейной борьбе 40-х годов к весьма опасным политическим последствиям. Критика Фейербахом отрицания отрицания правильно возвращается к непосредственно чувственному, материальному бытию, но Фейербах не в состоянии выразить в понятиях диалектическое движение, присущее материальной жизни самой по себе. Он не может, разъясняет Маркс в "Тезисах о Фейербахе", выявить в чувственности ее практическую сторону. "Главный недостаток всего предшествующего материализма - включая и фейербаховский - заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой. Фейербах хочет иметь дело с чувственными объектами, действительно отличными от мысленных объектов, но самоё человеческую деятельность он берет по как предметную деятельность. Поэтому в "Сущности христианства" он рассматривает как истинно человеческую, только теоретическую деятельность, тогда как практика берется и фиксируется только в грязно-торгашеской форме ее проявления. Он не понимает поэтому значения "революционной", "практически-критической" деятельности"[672]

.

Совершенно очевидно, что политэкономическая подготовка философской критики Гегеля, и прежде всего строгое отделение предметности от отчуждения (Entfremdung) в человеческой практике, подготавливает критику не только гегелевского идеализма, но и механистического материализма Фейербаха.

Целесообразно хотя бы кратко проследить вытекающие из этого следствия применительно к идеологической и политической борьбе 40-х годов. В своих замечаниях о Фейербахе Энгельс уяснил и подверг резкой критике важнейшую сторону отношения Фейербаха к действительности. Энгельс цитирует следующее его высказывание: "Бытие не ость всеобщее, отделимое от вещей понятие... Бытие есть полагание сущности. Какова моя сущность, таково мое бытие... Уже язык отождествляет бытие и сущность. Только в человеческой жизни, да и то лишь в ненормальных, несчастных случаях, бытие отделяется от сущности; здесь случается, что сущность человека не обретается там, где он сам существует, но именно вследствие этого разделения он уже и в подлинном смысле своей душой не обретается там, где действительно находится его тело. Только там, где Твое сердце, находишься Ты. Но все вещи - за исключением противоестественных случаев - охотно обретаются там, где они есть, и охотно являются тем, что они есть"[673].