Молодость

В ауле смятенье,          В ауле тревога,И шопот растет,          Переходит в крик, —Сегодня по каменной          Узкой дорогеНа суд повели          Друзей двоих.«На суд их, на суд!» —          Кричал Сулипов.Он — старший в ауле,          В совете — глава.И голос срывался          До низкого хрипа,И словно плевки.          Вылетали слова.«Он смел порочить          Аул-советаСамых почетных людей,          Он будет.Он будет за этоПо меньшей мере —          Чорт знает где…Он, словно змея,          Неожиданно жалит,

И надобно вырвать          Язык ей…»И долго          Стены еще дрожалиИ остывали          У хлипких дверей…

2

Когда в тюрьму          Проводили мимо,Вверх поднимали          Облезшие бровиИ радовались секретарь —          Лишенец ШалимовИ председатель —          Бывший торговец.Аюб-селькор и Доку-селькор,          Селькор селькору — брат.А если Аюб в тюрьме у гор,          Надо решимость брать,И надо аулу и всем доказать,          Что правда не может врать,И что Аюба судить нельзя,          Как сделали это вчера,И что священны          Селькора дела

И что печать —          Старому бой…И снова Доку          По длинным ночамРаспутывал          Лживый клубок.

3

В аул заползала          Снова тревога,И вот однажды,          В сизом рассвете,Доку Бацуев          Ушел в дорогуПравду искать          В комсомольской газете.Дни проходили,          Как мулы нагружены,И вот, когда солнце          Над краем земли —Сулипов хвалился          За жирным ужином:«Батуева —          Здорово мы упекли.Он нас заметкой,          А мы его следствием.

Он нас статьей,          А мы его в суд.Сначала причина,          А после следствиеНам правоту          И сытость несут…»Доку распутал          Своими статьямиКлубок, что над Аюбом          Петлю связал,И вот поменялись          Герои скамьямиВ суде аула Дач-у-Барзай.Аульские жители          Зубами не клацали,Стояли тесно,          Как можно стоять,Когда прочли:          «За провокациюКулацкую банду —          Расстрелять».Пером селькораМетким и точнымС позицией классовых          Был сброшен враг.

Селькор на-страже          И днем и ночьюБерет враговНа мушку пера.

4

Залпами метких          И верных строк —До хруста в руках винтовку          Стиснув,Юнрабселькор —          Сверхметкий стрелокПо врагам          Социализма.

Павло Максимов

Молодая Чечня

Очерк

В Итум-Кале, на базаре, подошел ко мне молодой стройный парень в галифе, чулках и в галошах, вместо чувяк.

— В Грозный — не едешь? — спросил он деловито. — Мы, несколько человек, наняли в Грозный арбу и ищем еще пассажира — дешевле будет и нам, и тебе.

— Что-ж, это подходяще. А вы что за народ будете?

— Ученики, едем в школу учиться: два — после каникул, четыре — поступать.

И это было подходяще. Смотался за чемоданом. Лезу на арбу, битком набитую чеченскими ребятами. Старая «нана» (мать) подводчика, согбенная чеченка, тащит нам сноп кукурузной соломы, заботливо подстилает в арбе, чтоб было мягче. И вот тяжелая чеченская арба загромыхала по шоссе.

Мне повезло: в арбе ехал молодой, разговорчивый, открытый народ, полный бодрости и хороших надежд. Ну-ка, чем живет, о чем думает молодая Чечня, хорошая-ли растет смена?

Из Грозного, из ЧечОНО, пришла в Шарой бумага: — «Вашему округу, по разверстке, предоставлено 5 мест на рабфак; присылайте в Алхан-Кала (под Грозным) 5 молодых крестьян, знающих грамоту, для определения их на подготовительные курсы».

Собралось четверо: комсомолец Джабраил Кортоев — он был ингуш из Назрани и работал в Шарое секретарем совета, и еще трое ребят: Али Кубиев, Яхя Хаджиев и Мути Махаев — все великовозрастные, лет по 19.

Али Кубиев сильно колебался: у него — жена, двое детей и старая нана (мать). Ему тяжело было бросить хозяйство, но все-таки он поехал.