Молодые, но взрослые: поиск доверия себе и своим решениям

Юваль Ной Харари после глобального успеха книги «Sapiens: Краткая история человечества» пишет в ее продолжении «Homo Deus. Краткая история будущего», что будущее человечества включает (если говорить о новом) следующее. Во-первых, завершится процесс обожествления людей, которые будут все больше стремиться стать бессмертными, сражаясь с болезнями и старостью. Во-вторых, достижение максимальной степени счастья будет признано высшей целью нашей жизни, которая теперь осталась единственно нам доступной: раз в вечную жизнь мы уже не верим, имеет смысл жить только здесь и сейчас, в режиме максимального удовольствия.

Иными словами, Харари говорит о том, что будущее исчезнет и станет вечным настоящим.

В 2017 году, когда в Италии вышел перевод второй работы Харари, физик Карло Ровелли[58] опубликовал книгу «Срок времени»[59]. В ней он говорит о тайне, присущей концепции времени, и эволюции физических теорий о ней, вплоть до ее… исчезновения. Автор приходит к выводу, что прошлое и будущее больше не являются крайними точками хронологического континуума, как было принято считать, двумя кусками хлеба с начинкой из настоящего посередине, потому что настоящее с точки зрения физики рассеивается и исчезает. Фьють.

Я спрашиваю себя: не являются ли мои (впрочем, почему же мои… наши!) затруднения в отношении любой картины будущего вполне оправданными? Ведь будущее не просто глагольное время. Необходимость размышлять

о будущем обязывает в первую очередь уточнить понятие, которое мы рассматриваем. Скажу так: моя профессия – психотерапевт, и я заявляю, что в психологии будущее не только существует – в моей профессии оно является основополагающим понятием. Мы не сможем работать над проблемами людей, если не будем твердо верить в будущее, которое не только обитель надежды, но и то, чем мы станем.

Размышляя о себе и своем опыте, думаю, не покривлю душой, сказав, что впервые я столкнулась с будущим, когда была примерно ровесницей дочери. Моя любимая бабушка по материнской линии подарила мне и Кьяре, моей двоюродной сестре, по соломенной шляпке, которые, на мой детский вкус, показались мне очень элегантными, более подходящими для юной девушки, чем для маленькой девочки. И я, надевая эту шляпку, проецировала на экран своего воображения образ будущей меня в девятнадцать-двадцать лет (для девочки восьми лет – совершенно взрослой девушки). Я фантазировала о том, как, когда вырасту, все еще буду носить эту шляпку, а с ней – длинную аккуратную косу и пару солнцезащитных очков в черной оправе. Я представляла себе, какой я буду шикарной и загадочной, а в такой шляпке, конечно же, нельзя не быть улыбчивой и вежливой. Я будущая себе нравилась.

Вторая встреча с моим будущим произошла на втором курсе факультета психологии. Преподаватель «психодинамики развития и семейных отношений» дал задание – представить себя после окончания учебы. Нужно было закрыть глаза и увидеть первую же сцену, которая придет на ум, не слишком редактируя ее. Я представила себе свой кабинет психотерапевта, большой, элегантный, с залитыми светом панорамными окнами, со стенами, уставленными книгами, и кушеткой от Ле Корбюзье. Я мыслила масштабно. Конечно же, картинка была стереотипной, из юридического сериала, действие которого происходит в Бостоне, и кабинет был – я уже тогда это понимала – скорее статусным символом, чем комнатой, предназначенной для встреч, отношений и диалога. Воображение говорило о моих амбициях и стремлении к успеху, о намерении заниматься именно той профессией, на которую я училась. Мало того, в своих мечтах я стремилась совершить прыжок по социальной лестнице.

Ни один из этих двух прогнозов впоследствии не сбылся. В двадцать лет я совершенно не походила на девушку, которой хотела быть в детстве. Я ходила с короткой стрижкой и вовсе не была уточненной. И пусть я отличалась вежливостью, возможно благодаря воспитанию, я уж точно не улыбалась так много, как рассчитывала.

Также я могу сказать, что сделала карьеру. Однако, видимо, чтобы компенсировать неэлегантность своего стиля в двадцать лет, я вложила в наряды значительно больше, чем в недвижимость. Так что два моих кабинета мне не принадлежат, и обставила их тоже не я. Кушетка от Ле Корбюзье? Она у меня есть, но купила ее тоже не я, и пока она стоит не в одном из кабинетов, где я работаю, а временно у меня дома.

И неважно, что все пошло не так, как я себе представляла. Говорю искренне: абсолютно неважно, что жизнь сложилась по-другому. Главное, что в ней вообще что-то произошло.

И неважно, что все пошло не так, как я себе представляла. Я говорю искренне, я действительно так думаю: абсолютно неважно, что жизнь сложилась по-другому. Главное, что в ней вообще что-то произошло.