Молодые, но взрослые: поиск доверия себе и своим решениям

Думаю, что еще одним доказательством этого является факт, что двадцати– и тридцатилетние сегодня более подавлены, запуганы, неуклюжи. В то время как подростки митингуют под флагом правды, молодые взрослые, являясь первооткрывателями, продвигаются вперед менее уверенно. С другой стороны, когда Флеминг открыл пенициллин, он думал только о том, что завалил весь свой эксперимент, позволив вырасти плесени. Только те, кто пришел после, смогли воспользоваться антибиотиками.

Пьеро Анджела[71] как-то сказал, что будущего не существует, они нигде не записано, но мы сами готовим его приход каждый раз, когда делаем выбор.

Я думаю, наш выбор мог бы заключаться в том, чтобы поручить молодым людям написать книгу будущего для всех нас. Возможно, я ошибаюсь, но, даже если это и так, не повредит, если мы последуем их указаниям.

Как вы думаете, что произойдет, если мы откроемся и скажем, что готовы к диалогу, к тому, чтобы отношения между нами стали пространством, где встретятся наши несовершенства и вместе дадут жизнь смелым и прозрачным связям? Настолько прозрачным, что, если мы посмотрим сквозь них, сможем увидеть и себя, и другого?

Что плохого может случиться с нами, если мы пополним наши действия смыслом, уйдем от диктата эффективности, который в эпоху плюрализма требует, чтобы мы все жили, руководствуясь понятием успеха, и чтобы этот успех был у всех одинаковым?

К чему все это может привести, если, снова вернувшись к природной красоте нас истинных, мы защитим себя от риска проживать фальшивые жизни, избежав тем самым массового распространения нарциссического расстройства личности?

Вы можете представить себе, насколько прорывным был бы переход от примата действия к примату бытия?

А если суждение превратится для нас лишь в оценку, а не в пожизненный приговор?

Как вы считаете, мы все равно остались бы без будущего, если бы вернулись к использованию аутентичности в качестве компаса, когда принимаем решения и берем на себя ответственность?

Не считаете ли вы, что аутентичность обеспечит каждому свое, и это будет счастливое будущее, оригинальное и искренне желанное? Исцелившись таким образом от неспособности быть теми, кто мы есть, мы будем более склонны вносить коллективный вклад в остальной мир?

Я считаю именно так.

Благодарности

Африканская пословица гласит: «Ребенка растят всей деревней». Это справедливо и в отношении книг.

И сейчас я хотела бы представить читателем свое «племя», выразить благодарность и признаться в любви.

Массимо Туркетта, генеральный директор издательства Rizzoli, попросил меня написать новую книгу примерно через пять минут после того, как закрыла файл с предыдущей. Не знаю, насколько хорошо мне удалось скрыть свое замешательство (в тот момент я собиралась взять паузу на пару лет!), но, если у вас в руках эта книга, знайте: в конце концов Массимо победил. От себя добавлю: к счастью. Спасибо ему!

Федерика Магро, руководитель редакции Bur Rizzoli, уважает и любит меня, защищает и заботится обо мне так, как бывает только во взаимоотношениях, выходящих за рамки профессиональных. Мой писательский путь начался в 2015 году с робкой и невежественной попытки связаться с ней, совершенно незнакомым человеком, попытки, которая выдавала всю мою неопытность. Федерика, с твоего ответа тогда все и началось. Вот почему однажды вечером за ужином я искренне рассказала тебе, какая я есть, под предлогом разговора об этой книге, – потому что я тоже люблю тебя и доверяю тебе.

Лючио Лоренци – мой издатель, и это наша первая совместная книга. Может быть, он бы так не выразился. Я понимаю, что мое представление о совместном действительно необычно. «Работать совместно, вместе» для меня означает, что я делаю все сама. Я не умею работать в команде, пропадаю на недели, не отвечаю на сообщения, а потом вдруг возникаю, оказавшись на краю пропасти, чтобы написать ему: Обоже, УМеняКризис, Лючио, ЯНикогдаНеСмогуДописатьЭтуКнигу. Прости, ЯУжасна. СкажиМнеЧто-НибудьДоброе, НоТолькоЕслиТыДействительноТакСчитаешь, НеСтрашно, ДажеЕслиТыТакНеДумаешь, НоЕслиТыТакДумаешь, ТоЛучшеСкажиМнеОбЭтом. И потом, после того как он, безмятежнее Будды, принимает меня в распростертые объятия, ободряет, поддерживает, успокаивает, помогает, я снова исчезаю в своем логове дискомфорта. Лючио, ты позволил мне быть собой и писать книгу так, как мне удобно, ни разу не дав почувствовать себя невыносимой, ты оказал мне слепое доверие. Я бесконечно тебе благодарна.