Молодые, но взрослые: поиск доверия себе и своим решениям

– Доктор, его слова очень тронули меня. Он сказал естественно, без всяких уловок: ты мне нравишься… Все было так. Я зашла за тарелками. Он повернулся и позвал меня: «Адзурра? Ты мне очень нравишься! И знаешь почему? Потому что ты милая». Вот так он мне об этом сказал, и его слова меня очень тронули. Дома я привыкла, что ко мне хорошо относятся, если хорошо себя веду, если все делаю как надо: хорошо учусь, веду себя так, как хотят родители. Это не значит, что они не любят меня по-настоящему, но я чувствую, что их любовь привязана к моим поступкам, не к тому, какая я есть. И нынешняя ситуация в семье служит тому доказательством. Они стесняются меня, им стыдно рассказать друзьям, чем я занимаюсь, они сказали неправду бабушке и дедушке, которые считают, что я учусь в университете. Я же стараюсь избегать дедушки с бабушкой, но в конце концов все равно должна буду сказать правду. Пока я даю отцу и матери возможность сделать это самим, учитывая, что это их родители. В отличие от них, Габриэль сказал мне, что я ему нравлюсь за одно из моих качеств – не из-за того, чем я занимаюсь. Я нравлюсь ему не потому, что подаю еду бездомным. И даже не из-за причин, по которым я этим занимаюсь. Ему нравлюсь я сама, и он привязался ко мне, потому что я приятная девушка, потому что я заставляю его улыбаться…

И в то время как Адзурра заставляет Габриэля улыбаться, в разговоре со мной она плачет…

Все будет хорошо, если мы создадим условия

Желая дать в этой книге слово молодым взрослым, я намеревалась предложить себя в качестве посредника. Хотела, чтобы эту книгу написали они сами, чтобы она стала их рупором.

Я рассказала вам о многих, с кем знакома лично, – и о тех, кто является моими клиентами, и о тех, кто ими не является. Многие из них совершенно выдающиеся люди, такие как Адзурра. На них я и предлагаю сделать ставку, чтобы поднять шансы, что у нас все получится.

Подростковый возраст требует столкновения и дистанцирования, приводящего к сепарированию. Подросткам следует позволить наделать глупостей, но мы должны сделать так, чтобы они достигли своего двадцатилетия живыми и здоровыми.

Шла бы речь о подростках, я бы не призывала обе стороны прислушиваться друг к другу. Когда я писала о них – а я занимаюсь ими всю свою жизнь, – то не приглашала к диалогу, к коммуникации без недоразумений, к возможности чему-то у них научиться. Это было бы противоестественным. Подростковый возраст и требует непонимания между поколениями, столкновения и дистанцирования, приводящего к сепарированию. Подростков нужно слушать, но не обязательно слышать. Им следует позволить наделать глупостей, зная, что и они не прислушаются к нам, а тем временем мы должны обеспечить, чтобы они, несмотря на вышеупомянутые глупости, достигли своего двадцатилетия живыми и здоровыми. Это непросто, но такого рода усилия не предполагают диалога в смысле обмена, о котором мы ведем сейчас речь.

В случае молодых взрослых я не могла не ответить на острую социальную необходимость. Они уже ждут нас за столом переговоров, и не сесть за этот стол, не прислушаться к их мнению о том, как можно было бы жить, грозит катастрофическими последствиями для всех.

Молодые взрослые ждут нас за столом переговоров, и не сесть за этот стол, не прислушаться к их мнению о том, как можно было бы жить, грозит катастрофическими последствиями для всех.

Подростков, относящихся к поколению Z, временами также называют The True Gen,

или поколением правды. Я писала в своей книге «Нормален ли мой ребенок?» (Mio figlio è normale?), что подростки ничего творчески не придумывают с нуля. Самые юные обижаются, когда я так говорю (но в этом нет ничего страшного, это возраст разрывов и взаимного непонимания), но они чрезвычайно талантливы в том, чтобы найти что-то хорошее, что уже существует, и сделать из этого шедевр, не создавая ничего с нуля.

Про кого можно сказать по праву, что они выпустили на свободу вирус поиска аутентичности, так это про молодых взрослых. По счастью, они сразу же заразили этим вирусом и самых юных. А вот у взрослых, похоже, антитела к поиску аутентичности наиболее устойчивы, их пока не затронуло стремление отвергать стереотипы. Они говорят, просто чтобы что-то сказать, не жертвуют качеством жизни во имя отличных результатов. Не спешат сбросить маску, чтобы показать лицо, выражать эмоции, ценить то, что до сих пор бумеры ценили мало, особенно в вопросах политики, окружающей среды, работы, психического здоровья и гражданских прав. Не торопятся переосмысливать ярлыки как инструмент вынесения суждений и предубеждения.