Молот и наковальня

Вскоре Маниакис уже сам разглядел место, где земля сжималась в узкую полоску, омываемую со всех сторон бесконечной чередой мягких пенистых волн. Раскинувшееся к югу от мыса море казалось бескрайним. Во всяком случае, оно простиралось до жарких стран – родины слонов и других не менее диковинных полулегендарных зверей.

Как только флот миновал крайнюю точку мыса, Фраке и, другие капитаны принялись выкрикивать приказы. Матросы, выполняя их, сломя голову носились туда-сюда. Под рулевыми веслами, выводившими корабли на новый курс, забурлила вода. Заскрипели канаты – моряки стали поворачивать паруса, чтобы поймать ветер под новым углом. Меняя наклон, слегка застонали мачты. Флот повернул на северо-запад, направляясь теперь прямиком к столице империи.

– Ключ, – пробормотал себе под нос Маниакис. Он даже не подозревал, что говорит вслух, пока стоящий рядом Курикий не кивнул в знак согласия:

– Действительно, величайший, именно этот остров и базирующийся на нем флот станут ключом к нашей победе.., или к поражению.

– Предпочитаю думать о нем как о ключе к столице. И надеюсь, что моя рука повернет его без особых затруднений.

– Да поможет нам Фос, величайший, – отозвался Курикий. Казначей всякий раз произносил титул Маниакиса с легкой запинкой, чего не было бы, обращайся он к старшему Маниакису. Но признавать старшинство того, кто много младше годами, вероятно, было для него мучительно. На месте Курикия Маниакис, наверно, считал бы, что искушенность в делах заслуживает большей награды. И он ничуть не удивился бы, узнав, что именно такие мысли проносятся сейчас в голове казначея. Вот еще одна вещь, которую надо иметь в виду, подумал он. Последнее время Маниакису без конца приходилось мысленно повторять эту фразу.

Когда флот обогнул мыс, так и не подвергшись нападению, у Фракса, похоже, отлегло от сердца.

– Теперь мы действительно получили шанс, – заявил он. – Даже если они попытаются встретить нас где-то по дороге к Видессу, в душах у некоторых из них обязательно поселятся сомнения, а уж мы сумеем использовать это как следует. Ведь здесь, у мыса, они могли раздавить нас, как человек давит башмаком таракана, но не сделали этого. Я начинаю думать, что моя жизнь прожита не зря.

– Если ты ожидал худшего, зачем тогда отправился со мной? – спросил Маниакис.

– Всегда оставался шанс, что я ошибаюсь, – ответил Фраке. – Оставался шанс выжить, принеся пользу как себе, так и Видессии, а и то и другое играет для меня не последнюю роль.

Интересно, что для тебя важнее, подумал Маниакис. На словах Фраке ставил свои интересы впереди интересов империи. По крайней мере, это прозвучало честно, рассудил Маниакис. Требовать от людей поставить что-либо выше их личных интересов – все равно что требовать от них отказаться от еды и вина.

Всякий раз, когда корабли приставали к берегу, Альвиний-Багдасар возводил вокруг Маниакиса защиту из охранных заклинаний. Со времени того первого нападения в Опсикионе Генесий больше не пытался атаковать его с помощью магии. Значило ли это, что Генесий числил его уже мертвым, или маги из столицы посчитали его защиту непробиваемой? Ни одно из этих предположений не позволяло Маниакису чувствовать себя в безопасности. Если Генесий считал его покойником, то рано или поздно он узнает, что ошибся. С другой стороны, сейчас Маниакис находился гораздо ближе к Видессу, и магическая защита, устоявшая в Опсикионе, может не выдержать новой атаки.

Каждое утро он просыпался, испытывая облегчение оттого, что прошла еще одна ночь, а он остался невредимым. Может, с надеждой думал Маниакис, от Генесия сбежали все колдуны, не оставив ненавистному правителю, провозгласившему себя Автократором, никакой возможности нанести удар на большом расстоянии? Может, так оно и было, но полагаться на это не стоило.

Когда он поделился своими сомнениями с Багдасаром, маг согласился с ним.

– Ты проявляешь настоящую мудрость, величайший! Никогда не надо пытаться судить о том, как может поступить колдун. Мы хитры и коварны; во всяком случае, большинство из нас. – Он дернул себя за бороду. – Даже я спрашиваю себя, мудро ли поступил, ввязавшись в эту историю. Хотя о чем это я? Ведь если бы я поступил иначе, ты, без сомнения, доставил бы мне массу неприятностей!

– Без сомнения, – сухо закончил разговор Маниакис. Ему следовало беспокоиться о флоте с Ключа, который должен был занимать все его мысли. Вместо этого он тратил драгоценное время, гадая, проснется ли наутро самим собой или какой-нибудь уховерткой. Он предпочитал оставаться таким, каков есть. Лишняя пара ног и яйцеклад его не прельщали.