Молот ведьм

Праздник! Пасхальная ночь! Странно, что я об этом забыл. А ведь думал еще, как удачно было бы допросить Белладонну на Пасху: если в дни церковных праздников стойкость ведьм ослабевает вместе с силами бесов, то когда, как не в главный праздник всего христианского мира, у меня будут наибольшие шансы выбить как можно больше сведений о зловещем ковене и месте проведения шабашей.

И вот надо же, совсем вылетело из головы.

По улицам шли и шли люди. По одиночке, группами, семьями, многие вместе с детьми. Человеческие ручейки текли по улицам и переулкам, сливались в поток на проспектах, чтобы вместе впасть в настоящее море у храма, сияющего золотом, серебром и багрянцем в торжественной праздничной ночи. Когда я проезжал мимо, ударили колокола, сначала отдельно, протяжно, по одиночке, словно неведомый музыкант лишь касался струн инструмента, проверяя их тон и настрой, а потом — все вместе, сливаясь в гармонии ликующих переливов. Небо освобождалось от туч, как от истлевшего савана смерти, и даже становилось выше и выше, как будто летящие ввысь перезвоны вздымали его, как бронзовые и медные столпы.

Вы знаете, что я не особо религиозен в традиционном понимании этого слова; конечно, если понадобится, я выдам убедительнейшую апологетику Церкви, но ходить туда…нет, не моё. Но когда в эту ночь я выехал на площадь у храма и сбавил скорость, объезжая по кругу сверкающее великолепие пасхальных огней, радостных людей и колокольного звона, то что-то произошло: словно бабочка коснулась сердца крылом. Я почувствовал себя так, как будто вымыл впервые за много лет почерневшее от пыли и грязи окно и взглянул сквозь него на окружающий мир; или открыл глаза, и оказалось, что все бывшее со мной раньше приснилось, а сейчас мне семнадцать, и это — лучший год моей жизни; или просто окатил лицо свежей, холодной водой, такой чистой, какой не было на земле сотни, а то и тысячи лет. Мне вдруг показалось, что все это для меня — сияющий храм и сам праздник — для меня лично, и мне просто нужно это принять, как принимают в дар счастье и жизнь.

Я посмотрел на девушку, сидящую рядом со мной.

— Даша.

— …а я просто представляю, что у меня муж, с которым я занимаюсь сексом четыре раза в день: утром, в обед, вечером после работы и ночью, может же быть такое?

— Даша!

Она заморгала.

— Что?

Не знаю, почему я сказал то, что сказал. Разумеется, ничего такого я всерьез предлагать ей не собирался, но слова просто вырвались сами:

— Может, не поедем никуда? Сегодня Пасха, хочешь, пойдем на крестный ход, со свечками постоим, даже можно не заходить внутрь храма, просто посмотрим? А я потом тебя обратно отвезу.

Белладонна изумленно вытаращилась на меня и рассмеялась.

— Нет, ты что, зачем?! Я вообще Церковь не люблю. Мне кажется, главное, чтобы у человека была вера в душе, а кто во что верит, это неважно. А в Церкви этой только деньги собирают и все: вот, посмотри, сколько народу! И представь теперь, что они все даже просто по сто рублей положат на пожертвования какие-нибудь и свечки купят! А потом удивляются, почему у батюшек этих такие машины шикарные! Причем сами-то священники наверняка ни во что не верят, просто бизнес делают, и все!

— А еще в спецслужбах работают и доносы пишут.

— Вот! — радостно согласилась Дарина. — Точно! Давай, поехали к тебе, а то у нас время считают с момента, как ты меня забрал.

— Как скажешь, Даша. Как скажешь.

Я свернул на проспект и прибавил скорость. Бабочка улетела. Дверь, приоткрывшаяся было в празднично убранную залу, полную веселых гостей, снова закрылась, и ходу в нее мне не было. У меня своя служба и своя работа.

Дарина говорила без умолку всю дорогу, но, когда город остался почти позади и в темноте впереди замаячили гигантские опоры и конструкции окружной дороги, примолкла и беспокойно завертела головой. Я искоса посматривал на нее.

— Далеко еще? — спросила она.

— Нет, почти приехали, — ответил я. — Сейчас только машину в гараж поставим, а до дома дойдем пешком, не возражаешь? Там близко, пять минут.

Она промолчала.

Гаражи растянулись по огромному пустырю, как бескрайний приземистый лабиринт, в котором заплутал бы и Тесей, хоть с клубком Ариадны, хоть без него. Шлагбаум на въезде отсутствовал, камеры наблюдения тоже, пропусков не требовалось, а полупьяный и полуслепой пенсионер-охранник в своей будке если и смотрел куда-то, то только в экран телевизора. Я почувствовал, как напряглась Дарина. Молчание стало тревожным.

— Ну вот и гаражи, — сказал я неестественно бодро и свернул к въезду.

Белладонна заерзала.

— Слушай, а давай я тебя у ворот подожду, пока ты машину ставишь? Дождя нет, покурю заодно, а?

— Да здесь рядом совсем, один поворот, и все.

Ее руки нервно стиснули сумочку. А если там оружие? Газовый баллончик, нож или травматический пистолет?

Нужно было спешить. За ворота я до этого не заезжал, и теперь торопливо забирался все глубже и глубже, петляя мимо низких бетонных стен и ворот, выбирая место подальше от ослепительно ярких, бело-голубых фонарей.

— Ну скоро уже?!