Mon Agent или История забывшего прошлое шпиона

— Что ж, — тихо говорила своему собеседнику сероглазая лингвистка, положив перед собою уже несколько потёртую ксерокопию пророчества, — мы уже знаем, кто должен совершить «неслыханное злодеяние». Понятно и то, что это может произойти довольно скоро. Но вот кто имеется в виду в качестве возможных жертв Профессора? Кто это — «потомки изгнанных из Та-Кемт»? Неужели избранные? Но ведь их не изгоняли из царства Египетского? Ведь им пришлось добиваться своего освобождения! В том числе и с помощью Законодателя, «убеждавшего» фараона всяческими фокусами. Не правда ли?

Мари была так увлечена разгадыванием древнего манускрипта, что не замечала того, как пристально Агент-Аналитик разглядывал её саму. Вернее, её коротко стриженную головку, грациозно сидевшую на длинной шее. На этой смугловатой шее под бархатистой кожей выделялась синеватая трепещущая жила. В какой-то момент ему стало наплевать на древние пророчества и остро захотелось поцеловать Мари в эту бурлящую жизнью вену. Он удивился интенсивности внезапного желания и вдруг почувствовал себя неловко. В свою очередь, Мари поймала его взгляд, поняла его и глубоко покраснела. В конце концов она попыталась разрядить ситуацию, предложив принести ещё кофе. Агент с радостью согласился. Когда она вернулась, грациозно обходя столики и вызывая восхищённые взгляды, Агент уже успел взять себя в руки. Мари настороженно посмотрела на него, ставя на столик чашки с латте. Аналитик ответил холодно-приветливым взглядом коллеги по работе. При этом Мари испытала одновременно облегчение и разочарование.

— Так вот, — прокашлявшись, начал Агент, — одной из теорий происхождения нации избранных является следующая. Согласно ей, история её создания может быть связана с неудавшейся религиозной революцией фараона Эхнатона, царствовавшего примерно в 1352–1336 годах до нашей эры. Того самого, что запретил почитать других традиционных богов Древнего Египта и попробовал внедрить монотеистский культ Бога Солнца, верховным жрецом которого был сам фараон. За шестнадцать лет правления он успел сделать немало: закрыл храмы до этого могущественных богов — Амона, Мут, Сехмет, Коруса и Тота; сломал власть могущественных жрецов религии предков и построил новую столицу царства — город Солнца. В своём стремлении покончить с пантеоном древности он приказал уничтожить имя бога Амона даже в иероглифе, обозначавшем имя его собственного отца. Фактически, утвердив культ единого Высшего Существа, он совершил именно то, что после этого сделал Законодатель с нацией избранных, а также последний Пророк с арабами. Мало того, из всех чудом оставшихся изображений нового божества — солнечного диска с лучами-руками становится ясно, что только царская семья предполагалась в качестве прямого рецептора жизненной силы, даруемой солнцем. Лишь фараон и члены его семьи могли напрямую поклоняться Солнцу и получать его щедрые дары. Все остальные жители царства поклонялись стелам с изображением самого реформатора и его ближайших родственников, включая и знаменитую царицу Нефертити. Надо сказать, что по какой-то причине Эхнатон предпочитал, чтобы его самого и прочих мужчин королевской семьи изображали не как прежде — мускулистыми атлетами, а с женоподобными бёдрами, грудью и изящными чертами лица…

— И всё это он успел за какие-то шестнадцать лет?! — не выдержала Мари, разумеется хорошо знавшая об Эхнатоне, но всё равно с интересом слушавшая его историю в изложении Агента.

— Да, — продолжал Аналитик, — всё это он действительно успел сделать за каких-то полтора десятилетия. Скорее всего потому, что пытался уклоняться от войн с внешними врагами и полагался на идеологическую и организаторскую помощь пока не известных истории сподвижников. Вместе с тем, уничтожить храмы богов оказалось гораздо легче, чем память о них и страх перед ними в умах подданных. Да и повергнутые жрецы не могли не лелеять планов реставрации. Никто не знает, почему Эхнатон умер сравнительно молодым: от болотной лихорадки, желудочного гриппа или подсыпанного в пищу яда. И не совсем ясно, кто пришёл ему на смену. Некоторые, например, не исключают, что загадочным правителем Сменкхаре, успевшим поцарствовать всего лишь два года, была всё та же желанная, но уже постаревшая красавица Нефертити. Так или иначе, но её сменил Тутанхамон, бывший, скорее всего, сыном умершего Эхнатона и одной из его молодых и менее влиятельных жён — Кии. Однако всерьёз реставрацией старых религиозных порядков занялся лишь последний представитель восемнадцатой династии — Хоремхеб, бывший тринадцать лет назад, до смерти Эхнатона, главнокомандующим его войсками.

— И всё же, какое отношение имеют все эти исторические лица к нашему Египтянину? — вновь прервала его Мари.

— Дело в том, что несколько более поздних древних историков — в том числе Апион и Страбон — утверждают, что легендарный создатель нации избранных как раз и был тем, кто до реставрации помогал Эхнатону в его религиозной революции. Не исключено даже, что он был одной из её главных движущих сил и идеологом.