Монах 5

- Тебе следовало родиться парнем – сокрушенно вздохнул Урхард, но губы его сложились в улыбку, и он незаметно подмигнул Андрусу – все, не мешай нам, мужчинам, разговаривать! Итак, ты утверждаешь, что можешь переносить мешки, можешь помогать мне в работе?

- Могу – согласно кивнул Андрус – могу переносить, могу считать, могу, если понадобится, драться за вас. Я хочу отработать то, что я задолжал вашей семье. Мою жизнь.

- Ну-ну, похвально – буркнул Урхард, довольно откашлявшись – среди молодежи не часто встретишь таких ответственных людей. Народ мельчает, все больше становится пустозвонов, которые обещают, да не делают. Не люблю таких. Надеюсь – ты не из них.

- Он не из них, па, не из них! – с места закричала Беата, но Урхард лишь взглянул на нее исподлобья, и та замолчала, будто придавленная тяжелым взглядом. Несмотря на безалаберность, Беата знала, когда надо беспокоить отца, а когда нет. Сейчас был тот самый случай, когда лезть не в свое дело не следовало. А Беата не любила плевать против ветра.

- Надеюсь, что не из них – пророкотал Урхард – ну что же, вон мешок с крупой, в нем семьдесят стонов. Подними его, и перенеси на полку – под окно. Давай.

Беата до боли сжала руки, так, что ногти воткнулись в ладони. Она знала, насколько тяжел такой мешок – только отец мог его легко поднять. Даже самые здоровенные грузчики кряхтели и вздыхали, взбрасывая мешок на плечо, ворча, что за такие мешки надо брать плату отдельно, что они сделаны для обмана грузчиков, а им – надрывайся!

Андрус подошел к мешку, примерился, и легко, будто тот ничего не весил, положил его на плечо, даже не изменившись в лице. Потом отошел к полке, аккуратно снял мешок и уложил на то место, куда потребовал положить Урхард. Беата шумно выдохнула и слизнула с губы капельку крови – она сама не заметила, когда прикусила губу. Поморщилась, и восторженно уставилась на невозмутимого Андруса.

Урхард же довольно крякнул и кивнул головой:

- Силен. Говоришь – драться умеешь? А чем докажешь? Сможешь меня свалить?

- Смогу – спокойно кивнул Андрус – сейчас?

- Ладно – верю, верю! – улыбнулся лавочник – не хватало еще рубаху напачкать! Но худой ты – это просто невозможно! Надо тебя откормить. А то соседи скажут, что я жадная скотина и работника голодом морю! Серебряник в неделю, стол, комната, и...вот что, работник... Если у моей дочери вдруг живот начнет на нос налезать, по твоей милости, я тебе башку откручу. И заверяю – тебя ничего не спасет. Понял?

- Пааап! Ну ты чего?! – обиженно воскликнула Беата, срываясь с места – какую ерунду говоришь!

- Молчи! – Урхард рявкнул так, что ошеломленная Беата застыла на месте, не в силах что-то сказать – я знаю, что говорю! Я тебя всю жизнь баловал, да видно слишком избаловал! Ты меня слышал, Андрус? Ты меня хорошо понял?

- Слышал, и понял – серьезно ответил мужчина, глядя в глаза своему будущему работодателю – я не хочу причинить вашей семье ни малейшего вреда, клянусь!

- Надеюсь – так же серьезно ответил купец, из глаз которого куда-то исчезла вся веселость – ты мне нравишься, и не хотелось бы, чтобы ты пропал в Лесу.

- Пап, я на тебя обижена – резко сказала Беата, сорвалась с места и выскочила из кладовой лавки. Урхард проводил ее взглядом, слегка улыбнулся и буркнул:

- Коза балованная! Смотри, отвечаешь за нее! Защищай ее, береги. Я за нее весь мир убью! Она любит тебя, а ты человек непонятный, пришлый, странный и опасный. Потому – может наступить момент, когда я решу, что ты опасен, и тогда берегись. Между нами не должно быть недомолвок, потому я говорю все без затей.

- Я ценю это – кивнул Андрус – и повторюсь – ни в одном уголке моей головы нет мысли, чтобы причинить вам вред. Я буду стоять за вас, как за свою родню. Клянусь.

- Тебе сколько лет?

- Не знаю – беспомощно развел руками Андрус – а на сколько я выгляжу?

- Хмм...лет на тридцать...нет – двадцать пять. Если бы тебе убрать шрамы, седину – точно лет на двадцать пять. Будем считать, что так и есть. Речь у тебя правильная, похоже, что ты где-то обучался. Читать умеешь?

- Нет – усмехнулся Андрус – говорить умею, а читать нет.

- Странно... такое может быть тогда, когда кто-то грамотный учил тебя языку, но забыл научить письму... Оп-па! – Урхард хлопнул рукой по колену, и ухмыльнулся – я догадался! Ты говоришь как моя дочка – даже с ее выражением, даже ударения кое-где ставишь, как она! Может ты вообще из другого мира? И наш язык тебе в диковинку? Вот потому ты говорить умеешь, а писать нет! Ведь тебя этому никто не обучал!

- Ну...может быть – пожал плечами Андрус – вполне возможно. Но я ничего не могу сказать по этому поводу. Насчет грамоты – я попрошу Беату, пусть меня научит писать. Мне ведь жить надо как-то будет...когда я покину ваш дом. Грамота пригодится.

- Пригодится... – нахмурился Урхард, глядя на возникшую в дверном проеме жену. Адана смотрела обвиняющее, как богиня возмездия. Постояла секунд десять, потом холодным голосом сказала:

- Андрус, пойди к себе. Мне с мужем поговорить нужно.