Монах

– Ну вот, появилась первая бледность… - довольно сказал Ленц. - А ведь я к тебе еще даже пальцем не прикоснулся. Это ничего, все мои посетители так реагируют, когда видят эти железки. У тебя еще будет время познакомиться с ними поближе. А теперь преступим…

Ленц проверил, достаточно ли крепко привязан Клемент и, достав из кармана платок, вытер им потный лоб.

– Для начала я узнаю получше о твоих наиболее уязвимых участках, - доверительно сообщил он. - У каждого человека они разные. Это только дилетанты примитивно дробят кости и режут тело на куски. Я выше этого.

– Ты получаешь удовольствие, причиняя мучения?! Ты обыкновенный садист!

– А вот обзываться не надо. Этим ты вряд ли улучшишь свое положение. - Он кольнул Клеманта в бок, и тот вскрикнул от неожиданности.

Ленц удовлетворенно покачал головой, и Клемент дал себе слово, что из него больше не вырвется ни звука. Он не собирается криками доставлять удовольствие этому палачу. Монах сжал губы в тонкую линию и стал смотреть прямо перед собой.

Ленц сделал небольшие надрезы на плече, на бедре, между ребрами. По телу Клемента потекли тоненькие струйки крови.

– С тобой все в порядке. Ты не принадлежишь к тем аскетам, что доводят свое тело до полного изнеможения. Тогда они становятся плохо восприимчивы к боли.

– И много тебе доводилось пытать аскетов?

– Бывало. Так что если надеешься смолчать во время моей работы - этого делать не стоит. Я не ограничиваю тебя в крике. Победить рекорд одного отшельника ты все равно не сможешь. Он молчал несколько дней, пока не умер. - Ленц покачал головой. - Я уже решил, что он очень стойкий, а потом узнал, что старик был немой. Бывает же так… Так что кричи на здоровье.

– Спасибо, - ответил Клемент, постаравшись, чтобы его голос звучал язвительно.

Ленц критически оглядел его и отложил ножик в сторону. Двигался он нарочито неторопливо.

– Я решил сменить тактику. Для начала я выбью тебе суставы. Привяжу тебя к тем балкам, на ноги повешу грузы и подниму к самому потолку. А потом резко отпущу вниз, и они вылетят под твоим собственным весом. Мне даже не придется применять особых усилий. В пыточной много полезных механизмов. Это ничего, что я рассказываю? В этом заключается часть моей работы. Ты все больше нервничаешь, и от испытываемого волнения твоя боль становиться только острее.

Он нажал на один из четырех рычагов в стене, и сверху раздалось мерное постукивание. С потолка, как раз над столом, где лежал Клемент, опустилась устрашающая конструкция, состоящая из цепей с шипами и кожаных ремней.

Ленц знал свое дело. Не прошло и минуты, как руки Клемента оказались заведены за балку, а на ногах защелкнулись свинцовые грузы. Палач весело насвистывая принялся крутить ручку подъемника. Монах напрягся, но освободиться не мог. Ремни держали его крепко. Он посмотрел на Ленца сверху и обратил внимание, что у его палача яркие голубые глаза. От них почти осязаемо веяло холодом.

– Последний раз спрашиваю: где девчонка?

Клемент судорожно вздохнул, закрыл глаза и стиснул зубы. В ту же секунду толстяк отпустил рычаг, и монах стремительно полетел вниз. Возле самого пола он резко остановился, его дернуло, и суставы выскочили из предплечий.

Пыточную потряс крик боли. Монах опустил голову, и до крови закусив губу, приказал себе молчать. Руки, шею, спину жгло огнем. Было так плохо, что от боли его начало тошнить.

– Так, посмотрим… - Ленц деловито осмотрел его, постучал по суставам, мышцам, заставляя свою жертву каждый раз дергаться от прикосновений. - Отлично. Я доволен. Теперь тоже самое проделаем с кистями. Я смогу сделать это сам, для этого мне не нужны механизмы. Иногда я напоминаю себе часовщика. Это я в том смысле, что для меня человеческое тело подобно часам. Я могу разобрать его, а могу и собрать. Суставы, можно будет потом вправить на место, так что надейся… Помни, если ты пожелаешь сказать, где девочка, мои уши всегда к твоим услугам.

Как не пытался Клемент смолчать, ему это не удалось. Терпеть, то, что с ним делал палач, было выше человеческих сил. Для этого надо быть или святым, или мертвым, а он ни тем, ни другим не являлся. Его крики и стоны перемежались с мольбами к Создателю. Но монах так и не сообщил, где находится Мирра.

Когда Ленц покончил с кистями, он загнал ему под ногти обеих рук иголки и, найдя нервный узел на шее, проткнул его тонким железным штырем.

Видя, что от переносимых мучений его жертва уже перестает адекватно воспринимать боль, он налил в ведро воды и добавил в нее содержимое колбы, которая стояла у него на столе. Палач, завязал Клементу глаза и вылил на него получившуюся жидкость. Теперь оставалось только ждать.

Ленц сел за стол. Этот страшный человек редко выходил из подвалов на поверхность, но точно знал, когда наступает время обеда. По залу разнесся аромат жаркого.