Монах - последний зиндзя

В час Обезьяны, когда солнце перешло в западную часть небосвода, они были готовы. Моко с помощью кремня и трута зажёг ветку и передал её Дзебу. Дзебу обошёл вокруг погребального костра и в пяти местах поднёс огонь к сучьям ложа. Скоро пламя, почти невидимое в ослепительном солнечном свете, завилось вокруг древесины и собралось в пики над ней. Стояло сухое лето, и костёр горел со страшным свистом, испуская густой белый дым. Ветер изменился в течение дня и теперь дул от суши к морю. Дым протягивался длинным белым пером над волнами. Дзебу и Моко стояли позади мерцающего огня.

- Дым напоминает мне его бороду, - сказал Моко печально. Он был тих теперь, опустошённый на время слезами по старому мудрецу.

Дзебу медленно читал вслух молитву, которую он учил давным-давно, "Молитву на смерть зиндзя":

- Смерть - не враг жизни. Жизнь - это гора, смерть - это долина. Как снежинка, что опустилась на вершину горы, переносится, наконец, в реку, так и ты присоединяешься, наконец, к Вечной Сущности. Я поздравляю тебя, брат, с жизнью, хорошо прожитой. Ты видел все стрелы летящими, ты видел все мечи опущенными. Ты не будешь помнить ничего, и ты, наконец, будешь в покое. Но помня Сущность, мы помним тебя. Сущность никогда не забывается.

Некоторое время Дзебу осознавал, что это молитва, подобная другим молитвам зиндзя о смерти, не адресованная к кому-то конкретно, потом почувствовал, что все прекратили существование, кроме одного, читающего молитву.

- Почтение Амиде Будде! - провозгласил Моко, будто обе молитвы были частью некоего ритуала.

Когда кончился день, огонь догорел до обугленной скалы. Моко, снова плача, использовал свои Орудия Пути для исполнения заключительной обязанности разрушения черепа и оставшихся частей туловища. Потом они скрепленными ветками вымели пепел с края утеса. Ветер подхватил его и унес вниз, в море.

Дзебу стоял и смотрел на океан, как смотрел Тайтаро только сегодня утром, одновременно чувствуя спиной тепло заходящего солнца и холод ветра, дующего с запада. Длинная тень покрывала воды внизу. Ветер напомнил ему о битве в проливе Симоносеки. Юкио и Тайтаро, оба бесконечно дорогие для него, ушли. Они растворились в ветре, огне, земле и воде, из которых состоят все предметы. Еще невозможно было не думать о том, что их души как-то ещё существуют, что Юкио и Тайтаро могут ещё охранять и любить Священные Острова и могут, как сказал Тайтаро, вернуться при необходимости.

Он смотрел на океан и думал: "Мы появляемся, бежим своей дорогой и исчезаем опять, подобно волнам в океане Как мы печалимся, желая бежать вечно! Некоторые люди самостоятельно вызывают состояние духа, допускающее смерть, а другие уходят прежде, чем у них появится время сделать это. Молодые самураи стараются изучить прием сравнения себя с цветками вишни. Жизнь цветка длится только один день, но она полна. Ацуи, я думаю, должен был знать эту мудрость. Но Юкио, молодой, как и он, жил полно. Он совершил великие подвиги и хотел умереть, когда время окончательно пришло. Мой отец Тайтаро... Если когда-нибудь я видел жизнь, законченную в полноте дней, то это его жизнь. Люди, подобные Юкио и Тайтаро, не цветки, они золотые плоды, падающие от зрелости. Если неверно, что все разлуки печальны, я должен сказать, что смерть моего отца - счастливый случай, как, я знаю, он того хотел. Учите самураев, сказал он. Я могу учить их, что лучший и вернейший из путей для самураев - их личный путь. Мы не будем выигрывать войны, мы будем только достигать способности проникновения и освобождаться. Я могу помочь им понять это".

Он услышал тяжёлый топот, продвигавшийся сквозь лес внизу. Дзебу посмотрел и увидел движение и сверкание металла среди пик. Воины. Встревоженный Моко подошел и встал рядом с ним. Через некоторое время три самурая низкого звания, пешие солдаты, вооруженные копьями, неожиданно появились из леса. Их шаг стал почтительным, когда они увидели, что имеют дело с монахом и человеком, который казался хорошо вооруженным самураем, что удержало их от очень воинственных намерений.

- Что здесь происходит, шике? - спросил один из них. - Мы видели твой огонь ещё издалека. Он был слишком велик для обыкновенного костра.

- Мой отец, настоятель Тайтаро из Ордена зиндзя, умер здесь этим утром, - сказал Дзебу. - Мы совершали похоронный обряд над ним.

Самурай нахмурился:

- Такие вещи не делают путь длиннее, шике. Ты вовсе не своего мёртвого хоронишь в пустыне. Ты хотел возвестить о смерти собственного авторитета. Он обернулся к своим товарищам. - Мы лучше отведём его к начальнику!

Моко произнес величественно:

- Высочайший авторитет для всех требует нашего безотлагательного присутствия в Камакуре. Вы пожалеете, если задержите нас. - Не будучи самураем от рождения и никогда не вынимавший меча, который висел у него на поясе, он думал, что усмирит этих троих.

- Начальник Миура разберется, господин, - сказал самурай, заставляя себя быть вежливым, - пожалуйста, пойдемте с нами.