Монах - последний зиндзя

Бросив последний взгляд на место, где умер Тайтаро, Дзебу взвалил на плечи свой дорожный короб и начал спускаться по склону. Моко указал на свой короб одному из воинов.

- Я хотел совершить это путешествие без слуг, но мне не стоит носить багаж, когда один из низших чинов может это сделать для меня. Так как вы вынуждаете меня сойти с моей дороги, то вы можете нести мой короб.

Самурай отреагировал угрожающим взглядом, но после приказа своего начальника нехотя взвалил короб Моко себе на спину.

Маленький отряд из пеших солдат и кавалерии выстроился в шеренгу на дороге у подножья холма. Моко и Дзебу последовали за их роскошно одетым начальником, чернобородым человеком, который сидел на коричнево-белом коне. Поверх своих доспехов он носил светло-голубой плащ, скрепленный белым диском, значком семьи Миура.

- Вы те двое, которых я был послан привести, - сказал начальник Миура Цумиоши, когда они назвались. Он говорил с акцентом западного воина. - Для чего вы начали зажигать огонь на холмах? Конечно, вы знаете, что опасно делать в сухую погоду подобные вещи.

Дзебу объяснил про похоронный костёр и извинился, что не последовал надлежащим распоряжениям.

- Мы, монахи, не всегда осведомлены о новых правилах. Мир минует нас.

- Я бы поверил в это, если бы ты был не зиндзя, - ответил Цумиоши, его зубы сверкнули белым из бороды. - Но в любом случае, шике, прими мои соболезнования. Я знаю, что такое потерять отца.

- Если наша задержка не означает ничего, кроме уважения воина, то мы должны продолжать свой путь, - сказал Дзебу. - Нас ожидают в Камакуре.

- В самом деле, - сказал Цумиоши. - И я буду содействовать вам в продвижении. Хорошо, что мы имеем в запасе достаточное количество верховых лошадей. Мы поедем при свете факелов. Я доставлю вас тотчас в резиденцию Амы-сёгун.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Из подголовной книги Шимы Танико:

"Ама-сёгун. Мне и приятно, и отвратительно это прозвище. Одно подразумевает значение - Верховный главнокомандующий самураев, несмотря на то, что я женщина. Хотя какая женщина когда-либо достигала столь многого? Были императрицы, которые правили самостоятельно, но они наследовали титул и правили так плохо, что не допускалось, чтобы женщина когда-либо заняла трон вновь. Так говорят историки. Конечно, все историки - мужчины.

Насколько хорошо правим я и моя семья, вскоре будет испытано. И люди, и самураи достаточно сильны, и боги, конечно, на нашей стороне. Падём ли мы, оказавшиеся сейчас во главе страны, способные успешно руководить ею, во время этого вторжения? В это трудно поверить, но есть моменты, когда мне не хватает ловкости Хидейори в государственных делах.

Наши лазутчики в Китае и Корее докладывают, что южная столица Сун, Линьнань, сдалась монголам без боя, и ребёнок, что был Сыном Небес, бил челом Кублаю и был угнан в плен. Я рада, что Линьнань сдался. Было бы страшно представить, даже на расстоянии, как этот великолепный город был бы уничтожен вместе с миллионами жителей.

Но некоторые китайцы боролись. Военную партию возглавил молодой брат захваченного императора, и они всё ещё занимают береговые провинции. Они имеют огромный военно-морской флот. В то время как они держатся, мы будем готовиться к нашему собственному тяжёлому испытанию. Морская война между монголами и Китаем уничтожит много кораблей Кублая, используемых пока против нас.

Но монахиня-сегун? Я далека от того, чтобы быть монахиней. Мне кажется, что теперь я больше, чем когда-либо, трепещу от предчувствия снова увидеть Дзебу. Он должен прийти. Я послала за ним Моко в Жемчужный монастырь и послала Цумиоши с войсками и лошадьми вслед за Моко. Дзебу может быть здесь в любой момент Здесь. Наконец, после всех этих лет, через все преграды между нами, он придет. Моя любовь к нему восстает, словно феникс, и парит высоко в небесах.

Кто-то стучит в дверь моей комнаты. Возможно, Дзебу уже в замке. Я чувствую весь пыл, какой могу чувствовать, но не уступлю никому другому своих свадебных ночей".

Пятый месяц, двадцать пятый день,

Год Крысы.