Монах. Путь к цели

Девочка тут же порозовела, и ее дыхание стало чистым, спокойным, и через десять минут от болезни остался только запах. Аура Андрея стала мутной, неприятного бурого цвета, как запекшаяся кровь, его шатнуло, и он присел на стул, опустошенно уронив руки на колени.

– Что, что с тобой? А жену, жену? – Никат стоял перед ним, сжав огромные кулаки, и трясся, как в лихорадке.

– Погоди… я должен восстановиться, – с трудом выговорил Андрей. Перед его глазами все плыло – болезнь была слишком запущена, и он получил огромный заряд. По-хорошему, стоило бы восстановиться, перекинувшись в оборотня, но как быть с Никатом?

– Никат, я сейчас кое-что сделаю, но ты должен молчать – никому никогда ни слова. Я могу на тебя рассчитывать?

– До гроба. Я же сказал, – умоляюще ответил вышибала, – только спаси ее! Дочка… Ирсочка… она же была жива, когда я уходил! Ну как же так, как же так?! Это несправедливо!

– Жизнь вообще несправедлива. – Андрей расстегнул куртку и положил на стол, потом рубаху, под изумленным взглядом Никата снял сапоги и штаны, раздевшись догола. – Держи дверь, чтобы никто не вошел!

Он перекинулся в Зверя и тут же почувствовал себя лучше. Болезнь была уничтожена механизмом преобразования. Потом снова стал человеком и, взяв штаны, начал натягивать на себя.

– Так вот кто ты! – потрясенно воскликнул Никат. – Вот как ты смог! Абдул… наплевать на Абдула. Скорее, скорее, ей совсем плохо!

Жена Никата и правда была плоха – ее били судороги, и, похоже, предсмертные. Андрей коснулся ауры – она была черна, как грязь. Заряд болезни был такой силы, что его самого начало лихорадить, и когда он собрал всю черноту, то в его глазах помутилось и он едва не потерял сознание. Спас Никат – тряс его за плечи, хлопал по щекам:

– Очнись! Очнись! Андрей, что с тобой?!

Монах, шатаясь, встал. Снять штаны уже не было сил, и он перекинулся прямо в них, разрывая в клочья. Даже Зверя трясло – количество болезни было запредельно. Андрей снова стал человеком и сел на стул, хватая воздух широко раскрытым ртом.

– Как жена?

– В порядке, – ответил Никат, – в порядке. Спасибо тебе.

– С тебя штаны. Мои вдребезги. Мне до трактира дойти не в чем.

– Сейчас найдем. Будут штаны, – грустно сказал Никат, глядя на трупик дочери. – Дочка, дочка… она так любила кататься у меня на плече! Она была такой веселой, такой славной! Что я скажу жене? Она спит, не знает… Я не смогу сказать! – Никат отвернулся, закрыл лицо руками, а плечи его затряслись, как в лихорадке.

Андрей нахмурился, посмотрел его ауру – ему показалось, что и Никат тоже болен. Но нет – показалось. Он подождал пару минут, пока Никат успокоится, и спросил:

– Как хоронить думаешь? Если узнают про чуму – дом сожгут. А потом поинтересуются, почему остальные не заболели. А когда узнают, что заболели и вдруг вылечились, начнут спрашивать, кто вылечил. И выйдут на меня. И будут большие неприятности – всем. Итак: как думаешь хоронить?

– Скажу, что она упала и ударилась головой. И умерла. Про чуму будем молчать. Дочка все равно не понимает, а жену я предупрежу.

– Тогда буди ее… нет, погоди, дай мне штаны. Мыло, спиртное есть? Руки протереть. И вы должны вымыть все в доме. Все. И ее тоже… спиртом. Ты в курсе, что спирт убивает болезни? Нет? Так вот, обязательно крепким спиртным или чистым спиртом – вымыть все. Не жалейте денег, вымойте все. Чтобы жить спокойно. Я сейчас уйду, не хочу, чтобы она меня видела. Вы уж сами без меня, ладно?

– Хорошо. Я все сделаю, как ты сказал. – Вышибала удрученно посмотрел на труп дочери и заторопился. – Идем, я штаны тебе дам.

Через двадцать минут Андрей выходил из дома Никата. Тот проводил его до дверей, порывисто обнял, сжав так, что у Андрея перехватило дыхание, и сказал:

– Все что угодно. Все. Я за тебя убью, разорву.

– Перестань, – махнул рукой Андрей. – Береги жену и дочку. Им будет сейчас очень трудно. И вот еще что – узнай, где они подцепили болезнь. Откуда она появилась в доме. Кто принес – жена? Где она была перед тем, как заболела, кто первый заболел? Узнаешь?

– Узнаю, – немного удивленно ответил Никат. – Расспрошу жену.

– Хорошо. Тогда я в трактир. Ты сегодня придешь? Да что я спрашиваю-то… оставайся дома, я тебя прикрою. Поработаю сегодня за тебя. Занимайся семьей.

Андрей вышел на улицу и побрел к трактиру. Он был сильно вымотан и телом, и душой. Смерть маленькой девочки подействовала на него удручающе, всколыхнула отвратительные воспоминания о том, как он был в плену у исчадий, и вызывала смутные подозрения…