Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее

Приезд в Японию — культурный шок. Япония — полная противоположность Китаю. Все идеально чисто и упорядоченно. В торговых автоматах можно купить все что душе угодно.

Тетя Кристал и дядя Майкл встречают меня в аэропорту. Дядя Майкл дарит мне свою такую знакомую теплую улыбку и заключает в медвежьи объятия. Мне приятно снова его видеть.

Пока мы едем из аэропорта, я мечтаю посетить легендарную Школу Небесного Города и увидеть, наконец, брата и сестру. О своем желании я рассказываю тете Кристал.

«Не знаю, когда ты сможешь их увидеть. Они живут в другой части страны, в нескольких часах езды от нас». Как же так! Она же сама мне говорила, что я скоро с ними увижусь?

Мы проезжаем по улицам города Фукуока и вскоре останавливаемся перед домом в традиционном японском стиле. Здесь живет около пятидесяти человек, в том числе несколько моих сверстников.

После небольшой экскурсии по дому мы входим в гостиную для подростков. Дядя Майкл и тетя Кристал садятся в центре комнаты, а мальчики и девочки располагаются полукругом вокруг них. Это — моя новая группа.

«Это Фейт, — сообщает тетя Кристал. — Она приехала из Макао на исправление. И находится на испытательном сроке до дальнейшего уведомления».

Глаза подростков пронзают меня, как крошечные дротики. Мои щеки краснеют от унижения. Меня подставили! В Японии я вовсе не для того, чтобы воссоединиться со своими сверстниками и семьей.

Испытательный срок — это наказание за любой проступок, например, секс с Системитами и секс взрослых с несовершеннолетними детьми. Но пастырь может назначить его по своему усмотрению за любые систематические негативные проявления. Скажем, если вы высказывали критические замечания, выражали недоверие, слишком много перечили, сбегали из дома или покупали алкоголь. Практически за все, что может не понравиться пастырям. А в случае повторения провинившегося могут отлучить от Семьи.

Не могу поверить, что тетя Кристал меня обманула. На Ферме она изо всех сил старалась развеять любые опасения, которые у меня могли возникнуть. Сочувствовала мне, говорила, что вполне понятно, что я сбегала из дома на свидания с парнем из Системы, учитывая мои обстоятельства. Она меня предала.

И мама предала меня.

И я предала себя.

Вспышка гнева, зародившаяся в груди и распространившаяся вплоть до кончиков пальцев, медленно отступает. Я не имею права никого обвинять. Это — мои проблемы. Я совершила проступок, а теперь за это расплачиваюсь.

Не в силах выдержать осуждения шестнадцати пар глаз, я смотрю на свои босые ноги и беру из рук тети Кристал стопку Писем Мо, предназначенных для начального обучения. «В течение следующих трех месяцев ты будешь читать их самостоятельно в дополнение к ежедневным утренним двухчасовым Молитвенным Собраниям», — говорит она мне.

От переживаний и мыслей, которые как тараканы носятся в моей голове, я всю ночь не спала. Утром я чувствую себя даже более одинокой, чем была в Таиланде. Но что поделать, приходится выбираться из постели и следовать строгому распорядку дня Дома. Едва я приступаю к завтраку, как мне поручают самую грязную работу и говорят, что я должна выполнять любые поручения, даже исходящие от младших меня по возрасту подростков.

Дни превращаются в недели, и я по-прежнему в роли изгоя. Надо ли говорить, что чувствую я себя самой несчастной девочкой в мире. То, что когда‑то было привычным делом — постоянное следование приказам, распространение Слова Божьего, продажа компакт-дисков с песнями Семьи и уборка ванных комнат в доме, где проживает пятьдесят человек, — теперь дается мне с большим трудом. Я скучаю по учебе, любимым книгам и лошадям. И взываю к Богу, чтобы Он помог мне заново приспособиться к коммунальной жизни Семьи.

И вскоре, к моей огромной радости, Он посылает мне помощь — нового друга.

Однажды ко мне обращается Джой — высокая, долговязая наполовину мексиканка, наполовину американка с длинными темными волосами и кожей цвета мокко. У нас завязывается разговор, и вскоре мы уже сидим рядом в столовой. Вместе мы всегда находим повод для смеха, например, обсуждая нашу миссионерскую униформу — крошечные мини-юбки, сшитые здесь же в коммуне, которые мы носим с короткими эластичными шортиками и топами, открывающими живот.

Как и я, Джой не вписывается в окружающую действительность; слишком уж она высокая и серьезная для страны улыбающихся кукол. Я говорю ей, что она красивая, но у нее очень низкая самооценка. Я и сама ей не верю, когда она отвечает комплиментом на мой комплимент. Мы обе хотели бы быть крутыми подростками: красивыми девочками или хотя бы уверенными в себе настолько, чтобы считать себя хорошенькими.

Но реальность такова, что мы обе находимся на задворках. Но я понимаю, что она — мой первый настоящий друг с тех пор, как в десять лет я носилась по Ферме с Патриком. Мы разговариваем с ней до поздней ночи. Я рассказываю ей о книгах, которые прочитала, об учебе и свиданиях с парнями из Системы.

Мы идем на разные хитрости, чтобы оказаться в паре, когда нас отправляют проповедовать и собирать пожертвования.