Монархия и социализм

Вот первое, что сделал король Эдвард VIII — он отдал приказ перевести часы в загородном доме английских монархов, в Сэндрингхэме. Сэндрингхэм был куплен в 1862 году королевой Викторией по просьбе принца Уэльского, будущего Эдварда VII, дедушки нашего Инноватора. Эдвард VII как-то велел перевести стрелки настенных часов в Сэндрингхэме на полчаса вперёд, причины этой экстравагантности называются разные, дело не в них, не в причинах, дело в том, как это воспринималось миром, а мир видел в этом отнюдь не «придурь», а желание Англии продемонстрировать своё место в этом самом мире, этим жестом Англия как бы показывала, что она повелевает даже и временем.

Переводу часов немедленно был придан вполне очевидный смысл. Эдвард VIII желал показать стране, что он рвёт с наследием отца и деда. Трудно было придумать что-нибудь более символическое. Английские короли, жившие на полчаса впереди всего остального человечества, возвращались в «лоно цивилизации», возвращались из будущего в настоящее. В настоящем же была политика, и, хотя монарх в Англии традиционно воздерживался от выражения своих политических пристрастий, Эдвард VIII ломал традиции и тут — он не упускал случая подчеркнуть своё в высшей степени неодобрительное отношение к левым идеям и левым политикам. И не только английским. Не забудем, что речь идёт о 1936 годе, когда в Европе много чего случилось, и в ответ на декларируемый Англией на самом высоком (выше не бывает!) уровне пацифизм немцы оккупировали Рейнскую область. Борясь с Лигой Наций Эдвард VIII отверг совет своих советников (тех, что он оставил на службе) ввести санкции против Италии, вторгнувшейся в Эфиопию и отказался поддержать усилия Лиги Наций по укороту «агрессора».

Эдвард VIII был не только против «официальщины», но он был ещё и против того, что «официальщина» олицетворяла, он был «anti-State», то-есть «антигосударственником», он был против какого-то бы то ни было «вмешательства государства в жизнь граждан». Он был за «всё хорошее» вообще, и за «частную инициативу» в частности. Он публично заявил, что его всегдашней мечтой было стать «a King in a modern way».

Заявления следовало подкреплять делами и король, видевший себя «современным королём», резко сократил зарплату персоналу, занятому непосредственным обслуживанием многочисленной королевской семьи. Шаг не только в высшей степени недальновидный, но и попросту глупый. Не менее сурово он обошёлся и со штатом королевских советников, немедленно убрав тех из них, кто казался ему слишком «замшелым» или «махровым». Зачем королю чужая голова, если есть своя? Да ещё такая умная? Был сломан весь распорядок того, что принято называть «системой по принятию решений», не в последнюю очередь потому, что молодой король всегда и всюду опаздывал. Государственные документы, пересылавшиеся ему, сперва королём читались, потом стали возращаться с запозданием (иногда до нескольких недель!), потом некоторые бумаги стали возвращаться в министерства непрочитанными. «Скучно, господа…»

Зато королю было нескучно вновь и вновь показывать окружающим свою «современность». Он посещал государственные учреждения пешком (это было неслыханно), он сам нёс свой зонтик (нация выпучила глаза) и, как будто этого было недостаточно, он появлялся на людях в КОТЕЛКЕ. Англичане, потеряв дар речи, щипали сами себя, желая проснуться. В марте 1936 года Эдвард VIII обратился к народу с посланием, транислировавшемся по радио. Слушателей было два миллиона человек, что было тогдашним рекордом. Король сообщил англичанам, что он, даже став королём, остался тем не менее всё тем же Принцем Уэльсским, которого они знают и любят.

Слова любви срывались с его языка легко, он любил и ему казалось, что и все вокруг любят, любят его и любят ту, кого любит он. Однако король, «распахнувший окно в монархию с тем, чтобы дать доступ свежему воздуху», ошибался. Далеко не все в Англии любили его избранницу. Причина была в том, что народ, и, как следствие, так называемое «общественное мнение» даже не подозревали о существовании миссис Симпсон.

16

Уоллис Симпсон из любовницы принца превратилась в любовницу короля, полный титул которого звучал в высшей степени впечатляюще — Liege Lord Edward the Eighth, by the Grace of God, King of the United Kingdom of Great Britain and Ireland, and of the British Dominions Beyond the Seas, Defender of the Faith, Emperor of India. Она стала любовницей человека, возглавившего Империю Над Которой Никогда Не Заходит Солнце. У мужчины, чьей женщиной она была, в подданных ходило 486 миллионов человек. Но при этом, о, какая досада, их отношения не были надлежащим образом оформлены. В глазах мира Эдвард VIII был холостяком, и легко представить себе недоумение, возникшее при виде короля, во время церемоний по передаче власти появившегося в окне дворца Сент-Джеймс в обществе некоей особы. «Кто эта женщина?!»