Монархия и социализм

В ультиматуме был указан срок выполнения англо-французских требований и истекал он через несколько часов и когда стало ясно, что немцы ультиматум не примут, французы заметались. В 11 часов утра Англия, как ни в чём не бывало, объявила войну Германии и с недоумением спросила Францию: «Как же так? Ты же сама сказала, что сделаешь то же, что и я?» В Париже началась паника, французское правительство заседало непрерывно, изыскивая возможность не выполнять обязательств уже не перед Польшей, о Польше никто не думал, а перед Англией. Однако Лондон оказался готов и к такому повороту событий. Пропаганда в Англии нагнетала атмосферу уже пару недель, добрый английский народ возбудился и выразителем народного гнева стал Парламент, как место для того и предназначенное, и после бури, устроенной взвивавшимися орлами депутатами, французам было заявлено, что затяжка времени французской стороной совершенно неприемлема для Правительства Его Величества. Даладье торопливо сказал, что он, конечно же, останется верен обязательствам, что он объявит войну, обязательно объявит, но только не сейчас, а — позже. А то, видите ли, генералы говорят ему, что на подготовку к войне потребуется минимум двое суток, вот он и склоняется к тому, чтобы послушать военных и вообще, давайте-ка мы отложим объявление войны на 48 часов. Кроме того он доверительно сообщил английской стороне, что, по его мнению, Гитлер, не отвечая на ультиматум, просто тянет время, чтобы успеть захватить как можно больший кусок польской территории с тем, чтобы усилить свои позиции на переговорах, которые неизбежно начнутся через несколько дней. Словом, давайте немного подождём.

Тогда Чемберлен отправился в Парламент и, умело манипулируя настроением депутатов, умышленно произнёс акцентировано миротворческую речь, чем только усилил накал и вызвал буквально взрыв негодования. После чего опять связался с Парижем и заявил, что Правительство близко к потере контроля над ситуацией и что Даладье может сам спросить у своего посла в Лондоне о том, в какой обстановке действует английское правительство. Недоверчивый Даладье связался с послом и тот подтвердил всё, сказанное Чемберленом. В дипломатической схватке Лондон выиграл вчистую. Если называть вещи своими именами, то Чемберлен просто-напросто шантажировал Даладье угрозой политического кризиса в Англии. Если бы его правительство было вынуждено уйти в отставку, а такая перспектива выглядела совершенно реальной, то это означало, что Англия, формально объявив Германии войну, тут же на деле устранилась бы от всякого участия в войне, сосредоточившись на разрешении внутриполитического кризиса, причём какое правительство было бы приведено в результате к власти, французы могли только догадываться. И весь этот период, который мог длиться неопределённо долго, Франция оставалась бы один на один с Германией. Притом, что к юго-востоку от солнечных Канн находилась объявившая всеобщую мобилизацию Италия. Французы поняли, что проиграли и приняли неизбежное. 3 сентября в 5 часов вечера они тоже объявили войну Германии. Этот этап войны Англия выиграла.

33

Дальше события замелькали, как в немых фильмах начала века. Туда-сюда, туда-сюда, участники моргать не успевали, не то что головой вертеть.

Первым делом Англия 3 сентября объявила о начале блокады Германии. Блокада — оружие испытанное, не раз Англией пускавшееся в ход и пару раз и в самом деле срабатывавшее, дело только в том, что, будучи применённой в последний раз, в годы Первой Мировой, английская блокада тут же вызвала в ответ блокаду немецкую и Германия на деле продемонстрировала, что блокада — оружие обоюдоострое, так что объявление объявлением, но собиралась ли Англия на самом деле блокировать Континент или то была лишь угроза, неизвестно. Но зато известно другое — под эту угрозу Первым Лордом Адмиралтейства был назначен опальный Черчилль. Он каждодневно, надрываясь, орал в Парламенте, делая всё, чтобы получить хоть какой-то пост в Правительстве, но, поскольку ни одна партия ему не доверяла и не хотела с ним связываться, то его отправили в главные капитаны. «Покажи себя. А то болтать каждый сумеет». Дело было в том, что Черчилль, в бытность свою министром финансов, беспощадно резал военный бюджет и военные его ненавидели. Отправляя его в Адмиралтейство, правительство полагало, что на флотских (во флоте тут же раздался буквально вопль — «Churchill is back!») Черчилль если не сломается, то споткнётся точно.