Монархия и социализм

Ну, да ладно, вернёмся к Кейнсу. Он хотел много, ему дали мало. Он хотел, чтобы деньги были подарены, ему их дали в виде займа. Он хотел, чтобы займ был беспроцентным, однако ему пришлось согласиться на два процента годовых. И ко всем прочим приятностям американцы оговорили дачу денег условием — конвертацией фунта и доллара. Это означало допуск Америки в «зону фунта», это означало ишака с золотом в осаждённой крепости, это означало конец Империи.

Поделать на переговорах Кейнс ничего не мог. Ко всему прочему он оказался не готов к тому, что американцы покажут себя гораздо лучшими дипломатами. Вот вам такой штришок — в какой-то из моментов напряжённых переговоров некий сидевший за столом американский сенатор (имени его история не сохранила) побагровел, неожиданно вскочил и, перегнувшись через стол и брызжа слюной, прокричал в лицо Кейнсу: «Ком-м-м-мунист!» После чего сел, поправил галстук, и, как ни в чём не бывало, вполголоса продолжил «переговорный процесс». Кейнс же, протиравший дрожащими пальцами снятые очки и собиравший вдруг разбежавшиеся мысли, был совершенно выбит из колеи.

В другой момент американцы свезли к зданию, где проходили переговоры, две тысячи раввинов и те устроили чрезвычайно шумную демонстрацию против «английского империализма». Кейнса подвели к окну и сказали примерно следующее — «да мы бы и рады пойти вам навстречу, но у нас — демократия, мы вынуждены считаться с мнением электората, и мы не виноваты, что вы там у себя в Палестине порядок навести не можете. Скажите спасибо, что мы вообще деньги вам даём. Не хотите брать — не надо.» Крыть Кейнсу оказалось нечем. Он привык думать о деньгах и процентах, а тут надо было думать о раввинах. Иногда это очень удобно — иметь в государстве две тысячи раввинов. Надо просто знать, как ими пользоваться.

Однако деньги Англии были нужны. На любых условиях. Неудача на переговорах об условиях займа была ударом по самолюбию Кейнса, но с точки зрения государственных интересов Англии его самолюбие не стоило ни черта. «Дай миллион, дай миллион, дай миллион…» Миллион нужен был сейчас, вот сию минуту и Англия пошла на всё, чтобы этот самый «миллион» получить. Кейнс, думавший, что всё позади, утёр с чела хладный пот, вернулся в Лондон и обнаружил, что главное препятствие впереди. Поскольку газеты о переговорах писали всё как есть, то в Англии наблюдалась вспышка антиамериканизма, а Палата Лордов отказалась даже рассматривать вопрос о ратификации достигнутых Кейнсом соглашений. «Ты чего, сдурел?! Да кто ж на таких условиях деньги берёт?» Кейнсу понобилось пустить в ход всё своё красноречие (его выступление перед лордами считается одним из лучших за всё время существования Парламента), чтобы убедить английских законодателей, что у Англии просто нет другого выхода.

Вся эта история имела для великого экономиста печальные последствия. Через пару месяцев после завершения переговоров с американцами у Кейнса случился сердечный приступ, а ещё чуть погодя, в апреле 1946 года он умер. Политика это вам не экономика. Между прочим, среди членов американской делегации на переговорах 1945 года были не только политики, но и экономисты, что понятно. Когда речь на переговорах заходила о процентах, то экономисту английскому должен был противостоять экономист американский. Звали американского визави Кейнса Гарри Декстер Уайт. Так же как и Кейнс Уайт был экономистом, но в отличие от Кейнса он не был экономистом великим. Великими люди становятся тогда, когда они одержимы одной страстью, в жизни же Уайта экономика не была его единственной любовью, там находилось место и другим интересам, Уайт был человеком разносторонним. Кроме того, что он был экономистом и финансистом, он был ещё и шпионом. Советским.

59

И что ж за такая нужда в деньгах была у Англии? Что заставило её пойти на любые условия, лишь бы заполучить толику «кэша»? Деньги государству были нужны для того, чтобы накормить людей. «Не до жиру, быть бы живу.»

Это Лондон 1946. Слева очередь за хлебом, справа — очередь за углем.