Монархия и социализм

И ещё — не только народ стал един в себе, но он стал един с властью. Никогда ни до, ни после, это не ощущалось англичанами с такой полнотой. Повыше я писал, что королевская чета взвалила на себя нелёгую обязанность по посещению районов, подвергшихся бомбёжкам. Не только в Лондоне, но и в других городах. Приезжая в районы, где бомбёжки были наиболее интенсивными, король и королева смешивались с толпой. Сотни тысяч, если не миллионы людей не только могли видеть власть, спустившуюся из поднебесья к ним, на грешную землю, но они могли встретиться с властью глазами, могли прикоснуться к власти, могли заговорить с нею, могли услышать ответ. Власть скорбела вместе с ними, власть утешала их, власть откликалась на их шутки, власть их подбадривала и позволяла подбадривать себя, власть жила с ними одной жизнью. Более действенной пропаганды просто и представить себе невозможно. Война позволила простым людям, малым сим, вдруг ощутить, что не только они зависят от власти, но что и власть точно так же зависит от них, что они и власть — это одно. Георг VI периодически обращался к нации с радиообращениями и люди до сих вспоминают, как они, сидя в бомбоубежищах начинали молиться, когда у короля случался приступ заикания. «Боже, помоги ему превозмочь его недуг.» Нация, вознося молитву, помогала власти вымолвить ставшее вдруг непослушным слово, то слово, которое она же и хотела услышать.

И последнее — дети были отправлены в провинцию. В эвакуацию. Дети из самых разных семей, из разных городов разных частей Англии, дети, говорившие на разных диалектах, игравшие в разные игры и учившиеся до того в разных школах, вдруг оказались перемешанными. Мальчики и девочки из богатых и бедных семей жили бок о бок, мальчики дрались, а потом мирились, а девочки вместе играли в куклы. Через этих детей Англия узнавала сама себя. Эти дети были первым поколением будущей Англии. Эти дети были первыми английскими детьми, для которых сословные барьеры не были чем-то естестественным. Через двадцать лет эти мальчики и девочки осуществят культурную революцию. Через двадцать лет они перевернут мир.

60

Когда государство выигрывает войну, то в глазах людей это является несомненным доказательством того, что оно всех сильнее. Спорить с этим трудно, в подтверждение своего превосходства государство с грохотом вываливает на стол выигранную войну и делает это явно, слово против дела весит немного и оправдываться побеждённые могут сколько влезет, да только кому есть дело до их жалкого лепета, всё, что бы они ни противопоставили чужой победе, будет восприниматься лишь как оправдание их собственного поражения.

Победитель же для мира не только всех сильнее, но он ещё и всех румянее и всех белее. Ну и всех умнее, конечно же, это уж само собой. И это касается не только победившего государства, но и людей, его возглавляющих. Если государство победило, то победил и народ, в государстве живущий, и если этот народ — народ-победитель, то вождь его это и вовсе умнейший из умных и сильнейший из сильных. «Царь царей.»

В определённом смысле это так и есть, но только в определённом. Дело в том, что государству, в войне побеждённому, сильные и умные руководители нужны куда больше, чем победителю, у того — «драйв», того ещё несколько лет, а то и десятилетий, будет влечь инерция победы, а вот побеждённый такой «прухи» лишён, в распоряжении побеждённого государства — униженный и деморализованный народ, урезанные «ресурсы» и «дискурс», указанный торжествующим победителем. Чтобы окончательно не впасть в ничтожество, побеждённое государство инстинктивно выталкивает наверх тех, кто может его спасти. Да это и неудивительно, не нужно много ума, чтобы диктовать свою волю побеждённым, но вот для того, чтобы всемерно уменьшить последствия поражения, чтобы спасти последнее, для того, чтобы находясь в положении побеждённого, вывернуть чужую победу себе на пользу — вот тут нужны и ум и сила. Причём такие ум и сила, какие в другое время не нужны. Помните, как у Дюма в «Двадцать лет спустя» про это и рассказывается, про нехорошую ситуацию, в которую попали герои, и про то, что помогло им из неё выпутаться, а помог им ум и помогла им сила. Дюма эти главки так и назвал — главка «Ум и сила» (он, не удержавшись от соблазна, тут же ещё и её продолжение настрочил), и главка «Сила и ум» и тоже с продолжением. Вот и государство, оказавшись в печальном положении, точно так же прибегает к последнему ресурсу, который у него остался, оно выталкивает вперёд самых умных и самых сильных. «Пришёл ваш час.»

В истории Англии не было временного промежутка в десять лет, когда бы в правительстве одновременно находилось такое количество сильных людей как в 40-е годы ХХ столетия. В другой момент они бы друг дружку поедом бы съели, но тут было не до личного аппетита, нужен был непрерывный «мозговой штурм», причём штурм такой, когда ты на отвесную стену лезешь, а сверху валуны сбрасывают и с хохотом и прибаутками кипящую смолу льют.