Монтенегро

Тип Старицы как мудрой, полноценной, состоявшейся женщины, вступившей в пору Второй Зрелости, невозможно найти в обществе, невозможно взять с него пример. Либо это будет изо всех сил активничающая, заимствующая детско-девичьи черты (но хотя бы активная!) дама, либо это остов женщины, бесполое создание с потухшими глазами, с отсутствием жизненных сил и желаний.

И юная Дева смотрит на Мать как на своё будущее – и она в ужасе от этого будущего! Потому так успешны давления на болевые точки дочерей: посмотри, какая я стала. Ты тоже такой будешь! Ты тоже будешь увядать и не иметь никакой жизни, никакой ценности, так помоги же скрасить эти дни хоть чем-то, иначе я назову тебя жестокосердной, и пусть твои дети поступят с тобою так же! Просто отнесут на мусорник жизни и поскачут дальше, весёлые и беззаботные.

Кому же охота пропадать? Но если не предлагают жизни, приходится либо угасать, либо отбирать у тех, у кого она есть. И – да, у своих сыновей и дочерей в том числе, присваивая активную роль, главенствуя в решениях. Всё в порядке, я живу, я нужна. И неестественность этого процесса также не приходит в голову.

Побороть мир, не предлагающий достойной роли женщине, покидающей ступеньку Мать (цепляющейся зубами за эту ступеньку до последнего), не представляется возможным, силы не те. Проще конечно же влезать в чужое, как змея в сброшенную шкуру, и удивляться, что так жмёт и рвётся по шву. А что ж ей делать, скажете вы, там, где уже соль и пепел?

Для такой женщины даже обращения достойного её в родном языке нет!

Долгое время безликое удобное «товарищ» и фамильярная «гражданка» маскировали эту проблему в масштабе страны. И язык до сих пор не породил никакой должной замены. Только «дама». Карточно и картонно, но уж как есть. «Госпожа» и «сударыня» уже распущены по швам новыми смыслами и не годятся. «Уважаемая» уже несёт оттенок угрозы. «Э, уважаемая, вас тут не стояло!»

Для дома и семьи остаётся «бабушка».

А если она и дома не хочет быть бабушкой?

Рано ещё.

Но в какой-то момент остаётся зацепиться хотя бы за «бабушку», чтобы быть нужной.

А в обществе?

И так во всём, от магазина косметики до биржи труда. От одежды, которую одновременно не могут сделать удобной, элегантной, подходящей и красивой, только балахонисто-бабской, от которой женщину трясёт как в лихорадке, она бы и даром это не взяла, чтобы надеть на себя, – до спортивных залов, где редки те тренеры, которые не спрячутся в подсобке от возрастной клиентки, как будто она больна заразной болезнью.

На фоне бодрых китайских стариков, в 80 и 90 лет каждое утро исполняющих зарядку в парке, – странное зрелище. На той территории, где мы обитаем, женщина существует примерно до менопаузы. Потом она начинает бледнеть и стираться, чтобы стать призраком. На которого не шьют, которого не тренируют, не лечат, не возят отдыхать. Целая когорта опытных, готовых к работе по неудобному графику, уже вырастивших своих малышей и освободивших много времени женщин знают, что получат отказ, куда бы ни обратились.

Возраст!

Многие свежеиспечённые пенсионерки признавались, что не отказались бы сейчас и от ночных смен (платят больше), и от командировок (хоть так страну увижу!), ещё бы и волонтёрствовали в охотку, заработав на жизнь. Но нет. Двигаться к осознанию длительной жизнеспособности и фактического бессмертия человека общество начало извращённым путём: требуя от женщины вечно быть девочкой. Куда можно прийти цивилизации, у которой рождающие жизнь не вступают в зрелость, не завершают своё душевное взросление, не становятся наставницами и хранительницами рода, мудрости, света семейного очага?

После ступеньки Мать наступает обрыв, и там клубится мрак неизвестности. Только те, у кого в семье были примеры деятельной и красивой зрелости, свободной и насыщенной жизни возрастной женщины – только те, пусть и с некоторой робостью, готовы шагать по лестнице дальше. Там не страшно, там ТОЖЕ будет хорошо, просто по-другому. Там будет иная Молодость, которая кроется на дне Зрелости, – об этом знал Мастер и душой догадывались некоторые просветлённые, осознавшие свою женственность женщины…

Но это единичные примеры.

Мастер глубоко исследовал тему этого возраста, которому он дал имя «Вторая зрелость», убрав безнадёжное «старость». Он как бы открыл дверь в другую, ещё одну полноценную жизнь женщины. Они вдруг увидели, что конечности нет или, как минимум, она отодвигается, как минимум, ещё на одну жизнь.

И тогда уже не внуки становятся первой ценностью – ведь 30–40 лет не будешь заниматься только внуками, огородом и лекарствами?!

Мастер проехал по многим-многим странам и наблюдал – везде ли так: на улицах есть девочки, есть девушки, есть женщины, а потом женская пустота на бульварах, в кафе, в модных магазинах…

Оказывается, не везде!