Мопассан

Построение новеллы классическое. Жизненность, точность наблюдений уверенно сочетаются со свободно и легко льющимся повествованием, воссоздающим двадцать великолепных образов, не выгравированных, не вставленных в рамку, а подлинных, живых. Сюжет не избитый, новый. Эта вариация на тему «подлость порядочных людей» обретает особую силу в 1880 году благодаря остроте факта, относящегося к недавнему прошлому — 1870–1871 годам. Ничего еще столь правдивого не было написано на тему франко-прусской войны. «Пышка» как бы сняла с нее запрет.

Когда Пышка, униженная, плачет после того, как принесла себя в жертву, а Корнюде насвистывает «Марсельезу» под носом у омерзительных «коллабо», — это ведь плачет сама униженная Франция.

В своем первом шедевре Мопассан вместе с Пышкой и Корнюде выступает против аристократии, чьи слабости и смешные стороны он, кстати, и не старается скрыть, выступает против благонамеренных и спекулянтов, так же как и против оккупантов. Насколько же он заходит дальше Барреса, автора «Колетт Бодош», обратившегося к этой теме спустя двадцать пять лет!

Необычайно редко случается, чтобы слава приходила к писателю после первой же вещи. Вчера еще его коллеги не верили в него. «Пышка» сразу все изменила.

«Пышка» не плод фантазии автора. Прототипом Элизабеты Руссе была Адриенна Легей.

Двадцати лет от роду Адриенна уехала в Руан в поисках удачи. Однажды, отправляясь в дилижансе к французским солдатам, она оказалась героиней истории, которая легла в основу сюжета повести Мопассана. По окончании войны она снова взялась за свою профессию.

Как-то вечером, много времени спустя после появления «Пышки», Мопассан увидел Адриенну одну, в ложе руанского театра Лафайет. «Он долго, ç любопытством, почти растроганно глядел на нее». И тогда великий писатель, «преуспевающий человек», Метр на виду у всех поклонился своей героине и повез ее ужинать в отель Мане.

Адриенна, которую все еще звали Пышкой с улицы Шарет, растеряв клиентов, покончила с собой в 1892 году, оборванная и смердящая, задолжав хозяину семь франков.

В день выхода в свет коллективного сборника «Меданские вечера» Мопассан писал: «Это прекрасная прелюдия к моему сборнику стихов, который выйдет во вторник и положит конец рассуждениям о дурачествах натуралистической школы, повторяемым в газетах. Вся беда в заглавии «Меданские вечера», которое я нахожу неудачным и опасным».

Закончив, Мопассан подводит итог:

«Золя: Хорошо, но эта тема могла бы быть трактована точно так же и столь же хорошо госпожой Санд или Доде.

Гюисманс: Посредственно. Ни сюжета, ни композиции, мало стиля.

Сеар: Тяжело, очень тяжело, неправдоподобно, стиль неровный, судорожный, но много любопытного и тонкого.

Энник: Хорошо, рука настоящего писателя, местами некоторая беспорядочность.

Алексис: Похоже на Барбе д’Оревильи, но так же, как и Сарсэ[62], хочет походить на Вольтера».

Несколькими неделями позже сборник «Стихи», на который он так рассчитывает, выходит у Шарпантье. Книга принята отлично. Все вышло сразу — и проза и поэзия. Это и впрямь попутный ветер. Так почему же он не ликует? Почему такая неуверенность, почти тревога? Да потому, что этот хитрый моряк взвешивает оба успеха — один нежданный, который удивил его самого, а другой — желанный, но более скромный. Значит, он ошибался? Не новеллой заинтересовались благодаря его стихам, а как раз наоборот. Мопассан теперь только изредка, случайно будет обращаться к стихам. Оставив поэзию, он резко меняет курс и пускается в новое плаванье с надутыми парусами.

6

Святой Поликарпий. — Папа Симона. — Сентябрь 1879 года: поездка в Бретань. — Оливковая роща. — А почему не Флобер? — Досадная оплошность. — Письмо Эдуарда Эррио[63]

Последние годы Флобера были освещены улыбками трех руанских красавиц, которых он называл тремя своими ангелами, — это госпожа Брэнн, что была так дружна с Ги, ее сестра госпожа Лапьер — жена Шарля Ланьера, директора «Нувелист де Руан», и не менее прекрасная госпожа Паска. Они вносили забавное веселье в помрачневший от бедствий дом, хотя положение Комманвилей и улучшилось.

Флобер в конце февраля 1880 года успокаивает Ги: «Через день-другой Комманвиль разделается со всеми долгами. Горизонт проясняется, и вскоре мы выпутаемся из омерзительного безденежья и тревог, которые более четырех лет не дают мне вздохнуть. Целую тебя, мой милый. Твой старик».

Ежегодно 27 апреля друзья Старика праздновали день святого Поликарпия, которого Викинг избрал своим патроном. В 1880 году праздник святого Поликарпия выдался веселее обычного — под одной крышей собрались три прекрасные, умные, независимые женщины и Ги, заразительно-жизнерадостный, искрящийся нормандским добродушием.

Ги написал Флоберу два забавных четверостишия: